С 1 января 2015 года пошел отсчет истории Евразийского экономического союза. Создав эту структуру, Россия начала процесс «собирания» постсоветских стран, которые не стали участниками других интеграционных проектов или же побоялись остаться без серьезной поддержки внешней политической силы. Но шансы на успех этого начинания сегодня выглядят довольно скромными.
Евразийский экономический союз (ЕАЭС) поспешно формировался на протяжении того самого 2014 года, в котором Россия потерпела одно из крупнейших внешнеполитических поражений за свою историю – утратила Украину не только как союзное, но и как дружественное государство. ЕАЭС на время закрепляет расстановку сил, складывающуюся к 25-летию краха СССР. На западном «фронте» – полный провал: страны Балтии уже в НАТО и ЕС (а с 1 января – еще и в зоне евро); Молдова и Украина держат курс на Брюссель. На юге осталась одна Армения: без нефти, без вменяемой команды реформаторов, без выхода к морю, да еще в состоянии незавершенной войны с соседом – большого выбора по части интеграции у нее нет (2 января и она вошла в ЕАЭС).
На востоке – еще три страны без океанских торговых путей, и только одна из них, Казахстан, способна к самостоятельному выживанию (в Киргизии и Таджикистане денежные переводы мигрантов, работающих в России, превышают 30% ВВП, а доля России во внешней торговле этих стран за неполный 2014 год составила соответственно 28 и 26%). В случае включения в ЕАЭС также Киргизии и Таджикистана Москве удастся собрать только порядка 30% населения и 40% экономического потенциала стран, существующих ныне за ее пределами на территории бывшего СССР.
Основной вопрос сегодня – не о том, будет ли расширяться Евразийский союз (шансы на присоединение других стран, кроме Киргизии и Таджикистана, равны нулю), а о том, сможет ли структура сохраниться даже в ее нынешнем виде.
На что рассчитывали
Владимир Путин в конце декабря 2014 года заявил, что с 2011 года товарооборот внутри тройки стран Таможенного союза (то есть нынешнего ЕАЭС) вырос на 50%. Однако в 2013 году рост составил всего 2,1%, а за десять месяцев 2014 года этот показатель сократился на 6,3% по отношению к тому же периоду 2013 года. Доля России в казахстанском экспорте за десять месяцев 2014 года стала минимальной за постсоветский период – 5,9%. Про «утекание» российского бизнеса в Казахстан, расширение инвестиций в Казахстан и Белоруссию для последующего выхода на наш рынок, усугубление сложностей с транзитом санкционных товаров я не говорю. Однако даже той цены, которую России придется заплатить за политические игры на постсоветском пространстве, может не хватить для удовлетворения ее партнеров.
Казахстан, Белоруссию и Армению в ЕАЭС привели разные причины. Для Астаны создание союза было в первую очередь делом политического престижа, так как сама идея такого объединения принадлежала Нурсултану Назарбаеву. Для Минска это было естественным шагом с учетом существования с 1996 года Союзного государства России и Белоруссии. Для Еревана те шаги Москвы, на которые пошел Кремль ради отказа от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, были слишком значительными, чтобы им сопротивляться. С Бишкеком и Душанбе все еще проще. Россия рассматривалась как самый мощный и перспективный участник объединения, а в таможенной тройке оставалась еще и единственным членом ВТО, который мог бы открыть остальным странам выход на глобальный рынок без принятия на себя ряда обязательств. Выгоды в итоге могли быть весьма разнообразными.
Что получается
Платить за сплочение вокруг себя малых стран – удел любой большой державы, замысливающей интеграционный проект. И Россия, создавая ЕАЭС, готова была на это пойти – но события завершившегося года сделали любые жертвы практически бессмысленными.
Сначала сыграл эффект присоединения Крыма, войны на Украине и санкций. Россия стала экономическим изгоем; закрытие финансовых рынков резко сократило финансовые и инвестиционные возможности страны – в том числе и в деле поддержки партнеров по ЕАЭС. Сотрудничество с компаниями, попавшими в санкционные списки ЕС и США, может в перспективе вызвать разного рода сложности. Казахстан и Белоруссия могли бы воспользоваться правом реэкспорта в Россию товаров, ввоз которых она ограничила – но Москва заняла жесткую позицию, практически проигнорировав фундаментальное правило любого таможенного союза о свободном перемещении товаров между его членами. Таким образом, достаточно серьезных хозяйственных и организационных проблем в странах ЕАЭС в прошлом году прибавилось, а получить какие-то значимые выгоды от интеграции пока не удалось.
Самое серьезное испытание начинается сейчас. Обрушение рубля сделало его по состоянию на конец декабря 2014 года на треть дешевле по отношению к тенге и белорусскому рублю, чем в конце 2013 года. Это заметно усложняет экспорт из Казахстана или Белоруссии в Россию, так как цены этих товаров на нашем рынке будут расти быстрее цен на российские товары, – и, напротив, вызовет в 2015 году рост российских поставок в эти страны и сокращение на их рынках доли национальных производителей. Кроме того, девальвация в России спровоцировала мощные ожидания обесценения валют в соседних странах, что потребует от их правительств новых мер по стабилизации экономики в 2015 году. Наконец, резкое повышение Банком России процентных ставок окажет давление и на финансовый сектор сопредельных стран, увеличивая конкуренцию за вклады и затрудняя инвестиционную активность.
Интеграционные объединения бывают успешными прежде всего там, где у них есть сильный центр. Когда в 1960-е годы были сделаны основные шаги по созданию Европейского экономического сообщества, темп экономического роста в ФРГ составлял в среднем 4,7% в год, а безработица долгое время колебалась в районе 1%. Во время масштабного расширения Евросоюза в начале 2000-х экономика была на локальном пике – и даже во время мощного кризиса в 2010–2012 годах Германия продолжала поддерживать экономический рост в еврозоне.
Евразийская же интеграция начинается на этапе потенциально долгой хозяйственной рецессии и выстраивается вокруг государства, которое в экономическом плане в 2015–2017 годах может стать весьма уязвимым. Главный рынок ЕАЭС – российский – под ударом. Россию в 2015 году ждет спад экономики. Так союз, который, как предполагалось, станет союзом «встающих с колен», оказывается «союзом утопающих».
Все это придает постсоветскому интеграционному проекту, и без того не слишком осмысленному (экономика блока даже в благополучном 2013 году была бы больше российской всего на 14–15%), дополнительные риски. Их не следует забывать тем лидерам, которые сегодня ведут свои страны к более тесному экономическому союзу с Россией.
