В этот раз я хочу поговорить с радиослушателями «Эха Москвы» о сельском хозяйстве как отрасли инновационной экономики. Как ни странно, но распространившееся у нас мнение, что инновации – это новые высокие технологии, где создаётся то, чего раньше не было, не вполне соответствует действительности.

Высокие технологии – само собой, а инновационная экономика – сама собой, хотя эти две области сильно пересекаются. И все же инновации создаются всюду, а высокие технологии повсюду не нужны.

18–19 октября в Высшей школе экономики состоялся аграрный Симпозиум «XXI век: Россия – крупная держава или сырьевой придаток?». http://www.hse.ru/russia21/

Я исходил из того, что если фронт модернизации будет смещён только на компьютеры, программирование, коммуникации, то наши шансы в обозримые сроки выйти на передовые рубежи, более чем сомнительны вследствие большого отставания. А если посмотреть на традиционные для нас отрасли, где мы имеем или можем иметь явные конкурентные преимущества? Где легче организовать участок прорыва к передовым позициям в мировой экономике.

Такой возможный участок, как выяснилось при первом рассмотрении, – зерновое хозяйство.

Диверсификация российской экономики, снижение зависимости от нефтегазового сектора – сложнейшая задача. Но здесь, в сельском хозяйстве, она может быть решена быстрее. Конечно, если избавиться от комплекса якобы врожденной отсталости сельского хозяйства.

Действительно, если сразу не браться за крупный рогатый скот или выращивание бананов, то мы обнаружим, что по производству зерна у России есть весьма сильные конкурентные преимущества – большие площади земельных угодий, сравнительно благоприятные (именно для зерна) климатические условия, 40% мировых площадей чернозёмов.

На Симпозиуме мы решили обсудить связанные с этим проблемы. Хочу выразить благодарность зам. министра сельского хозяйства Александру Васильевичу Петрикову, который откликнулся на наш призыв и поддержал это начинание, принял участие в работе Симпозиума. Мы, конечно, там немного поспорили, но, надеюсь, не в ущерб делу.

А теперь о существе. Во-первых, выяснилось, что в среднесрочной перспективе спрос на продовольствие в мире будет расти. Его могут удовлетворить другие страны – США, Канада, Австралия, Аргентина. Но это значит, что для нас ещё одна возможность, причём весьма благоприятная, будет упущена. Потенциально спрос на зерно может вырасти примерно на треть. Треть из него могли бы удовлетворить мы. При этом объём экспорта вырос бы с 20 млн. т. в год (конечно, если его не запрещать в трудные годы) до 30 млн. или даже больше. Рынки уже есть и их можно наращивать, конечно, если работать над этим, повышать качество продукции, предлагать приемлемые цены.

Во-вторых, чтобы использовать эту возможность, внутри страны в зерновом хозяйстве нужно осуществить ряд преобразований. Самые важные из них – в семеноводстве и землепользовании.

Семеноводство в целом сегодня у нас оказалось в загоне. В том числе и по зерну. Но наука предлагает и определенные достижения. Речь идёт о биотехнологиях. О генно-модифицированных семенах. Об этом даже как-то страшновато говорить, учитывая опасения, я бы даже сказал – фобии, общественного мнения по поводу генной инженерии. Ведь до сих пор селекционеры занимались выведением новых сортов, не затрагивая гены.

Я хочу напомнить одну из наших передач – Биотехнологические растения и продовольственная безопасность, www.liberal.ru/articles/cat/5125 на которую я пригласил А.К. Гапоненко, генетика, энтузиаста этих инноваций. На нашем Симпозиуме он делал доклад, его поддержали коллеги – Д.Б. Дорохов, заведующий лабораторией генома растений Центра Биоинженерии РАН; И.Я. Балков старейший наш селекционер по сахарной свекле, сотрудник-консультант Института биологии развития им. Н.К. Кольцова РАН. Вместе они показали, что если мы ещё будем бояться и сомневаться, то благоприятные возможности будут упущены, мы не сможем закрепить позиции на мировом рынке зерна. А подобных возможностей не так много.

Генно-модифицированные семена позволяют поднять засухоустойчивость, резко сократить потери зерна от вредителей и сорняков. Химические средства – гербициды, инсектициды, которые применяются сейчас – очевидно вредны для здоровья в отличие от гипотетических и недоказанных угроз применения биотехнологий.

Кроме того, пока хотя бы надо начать развитие биотехнологического семеноводства зерна. Сегодня у нас нет ничего в этом плане. Нужно хотя бы 2–3 семеноводческих хозяйства, набирающих опыт в биотехнологиях. Нужны вложения с отдачей не ранее 5–7 лет, на которые частный бизнес в России идти не хочет, а государство тоже не решается, возможно, из-за лоббистов из химической промышленности. Ну, надо же решаться.

Теперь земля. Это сложный вопрос, конечно, не решаемый специально для зерна. Но это исключительно важная задача. Достаточно сказать, что из-за нерешенности проблем частной собственности на землю, под залог земли нельзя получить кредиты для крупных инвестиций, необходимых, в частности, для увеличения производства и экспорта зерна. Нормальная собственность и оборот земли заменяются многочисленными мелочными регламентациями и регуляторами, применяемыми по усмотрению чиновников.

Короче, есть масса обычных российских проблем, грозящих утопить важное дело.

Материалы Симпозиума будут доступны. http://www.hse.ru/russia21/program