На прошлой неделе в СМИ стали появляться пугающие заголовки вроде "В стране нехватка хлеба", авторы ничтоже сумняшеся пишут про пустые закрома родины и требуют прекратить экспорт зерна и провести закупочные интервенции. Российские хлебопеки в шоке. "У нас ведь нет никакой информации, есть в стране зерно или его нет, — пытался разъяснить паническое настроение пекарей директор Переславского завода в Ярославской области Михаил Мармилов. — Сегодня я покупаю муку, а завтра? Я просто не знаю, будет ли она". Но не только возможный дефицит зерна волнует производителей хлеба. Их не устраивают высокие цены на муку. "Мы не можем повышать цены на хлеб так же резко, как зерновики и мукомолы, — восклицает гендиректор Вологодского хлебокомбината Владимир Малек. — Вы что, хотите, чтоб нас поубивали?!"
Зерновиков лучше оставить в покое
Такого повышения цен на зерно, а следом и на муку действительно никто не ожидал. Все помнят, что после уборки большого урожая в 2002 году (он составил 86,5 млн тонн) уже в августе в истерике зашлись зерновики. Цены стремительно падали. На повестке дня стоял один вопрос: куда деть лишнее зерно? С высокими переходящими остатками — более 14 млн тонн — общий объем зерна составлял 101 млн тонн, а внутреннее потребление — примерно 75-76 млн тонн. Зерновики требовали от правительства провести интервенции по закупкам и принять меры для стимулирования экспорта. Тогда это было важно: резкие ценовые колебания нужно было сгладить, чтобы у хозяйств появились деньги для подготовки сева озимых. Впрочем, многие крупные компании, не дожидаясь особых телодвижений правительства, активизировали свои усилия по заключению экспортных поставок. Многие из них к этому времени построили перевалочные терминалы в портах. Экспорту способствовала и благоприятная мировая конъюнктура: наше зерно охотно брали не только традиционные партнеры, но и новые покупатели. География экспорта в этом зерновом году серьезно расширилась. Результат — к концу мая Россия экспортировала более 14 млн тонн, а на конец июля (конец зернового года) аналитики оценивали объем экспорта в 17 млн тонн.
Интервенции из-за долгих согласований в правительстве были проведены только в ноябре. Но госзакупки хоть и запоздали, прошли достаточно успешно в восточной части страны — на Алтае, в Новосибирске и Челябинске. Сейчас, по данным департамента регулирования продовольственных рынков, в интервенционном фонде находится 1,6 млн тонн зерна, по большей части продовольственной пшеницы.
Итак, беспрецедентный экспорт (сравним: в прошлом зерновом году он был на уровне 7 млн, в позапрошлом — чуть более 1 млн тонн) действительно взвинтил цены, госзакупки поддержали этот рост. Гендиректор компании "Русагро-Зерно", входящей в группу "Русагро", Антон Малинкин полагает, что нынешняя паника хлебопеков помимо небывалого экспорта обусловлена еще и традиционным сезонным ростом в конце зернового года и не очень благоприятными прогнозами валового сбора в 2003 году (по разным оценкам, он может составить от 64 до 79 млн тонн).
Сегодня хлебопеки вслед за СМИ требуют повлиять на рынок зерна: сбросить интервенционный фонд и ограничить экспорт. Однако зерновики категорически против необдуманных вмешательств в их рынок. "По балансам в стране имеется достаточный запас зерна: на конец зернового года остатки пшеницы составят восемь миллионов тонн, — заявляет руководитель департамента регулирования продовольственных рынков Минсельхоза Павел Винтовкин. — И сегодня я бы не стал проводить товарные интервенции, поскольку в июне хозяйства и компании будут сбрасывать запасы перед закладкой нового урожая". По его словам, производители оставляют это зерно для того, чтобы в июне получить средства для подготовки к уборке. Если опять сбить цены, хозяйства, во-первых, могут недосчитаться средств на уборку, во-вторых, призадумаются, сколько им сеять в следующем году.
Есть и еще один момент: 1,6 млн тонн в интервенционном фонде — объем небольшой. Если эти запасы продать сейчас, тогда нынешней зимой или весной из-за невысокого урожая цены на рынке опять взлетят, государство не сможет вмешаться. Возможный дефицит будет восполняться импортом, но цены будут на высоком уровне. Если бы интервенции были проведены вовремя и государство закупило бы 5-6 млн тонн, тогда можно было бы хотя бы обещать, что в случае июньского дефицита государство часть зерна продаст.
Об ограничении экспорта менеджеры компаний и слышать не хотят. По их мнению, Россия — крупная зерновая держава и может наращивать как производство, так и экспорт. А поскольку внутреннее потребление растет медленно, экспортные контакты нужно холить и лелеять. К тому же компаниям, инвестировавшим в портовые терминалы, нужно отрабатывать заемные ресурсы.
Сезонный же фактор всегда учитывается участниками рынка. "Серьезные компании не руководствуются сиюминутной конъюнктурой, — говорит заместитель гендиректора группы компаний 'Агрико' Михаил Солдатов. — Есть финансовые планы доходов и расходов, они стратегически выверены и выполняются. Текущая ситуация на рынке влияет на них, но не имеет решающего значения. Поэтому у нас имеются запасы для продаж в мае и июне. Каждый год в это время есть сезонное напряжение, но у нас идут плановые сделки по рыночным ценам, и большой очереди за зерном не наблюдается". По словам г-на Солдатова, если бы был кризис и наступил ажиотажный спрос на зерновые по любой цене, тогда можно было бы говорить о реальном дефиците.
По мнению игроков рынка, нет дефицита и на рынке муки. По словам президента группы компаний "Русагрокапитал", крупного производителя муки, Якова Шляпочника, если его компания продает муку с пятнадцатидневной отсрочкой платежа, а не за предоплату, то о какой панике можно говорить: "У нас тоже идут плановые продажи — в июне мы готовы продать свои обычные пятьдесят-шестьдесят тысяч тонн. Предложение зерна на рынке действительно небольшое, в том смысле, что никто сейчас не продает больших партий. А наша группа 'жрет' примерно шестьдесят тысяч тонн в месяц. Поэтому мы делаем сейчас закупки в Казахстане. То есть трудно предположить ситуацию, чтобы зерна не было вообще, рынок-то работает". Директор Института аграрного маркетинга Елена Тюрина считает, что волна ажиотажа спадет буквально через неделю, когда остатки зерна пойдут на рынок, и сейчас вмешиваться в него не стоит. Рост цен на зерно (в разных регионах от 20 до 40%) — вполне естественная конъюнктурная ситуация. Похожая ситуация и с мукой.
"Повышать и дальше цены на муку нет смысла, — говорит гендиректор компании 'Разгуляй-зерно' Алексей Иванов. — поскольку пойдет импортная мука". С этим согласен и Яков Шляпочник. Производители муки сами не захотят терять рынок, который только-только стал для них достаточно доходным для расширенного воспроизводства. Иначе на рынок хлынет мука из Бельгии, Дании, Польши и Венгрии.
Производители зерна и муки, в отличие от пекарей привыкшие работать в рыночных условиях и вовремя адаптироваться к колебаниям конъюнктуры, считают, что смежникам тоже нужно учиться жить в рынке. По словам Антона Малинкина, хлебопеки попали в затруднительную ситуацию, но не в критическую — просто они слишком долго диктовали свои условия, теперь наступил диктат продавца. И не факт, что надолго. После уборки урожая ситуация опять может перевернуться. "Два года цены на зерно и муку были на низком уровне, хлебопеки привыкли к комфортным условиям и приличной рентабельности, — комментирует Алексей Иванов. — Нужно уметь жить и при плохой конъюнктуре, а не пугать правительство хлебными бунтами".
Нерыночный батон
Прогнозы
По прогнозу Минсельхоза, урожай в 2003 году может составить 70-75 млн тонн зерна. По мнению аналитика группы компаний ОГО Людмилы Пигиной, — 73-79 млн тонн. Директор Института аграрного маркетинга Елена Тюрина более пессимистична: даже самый оптимистический вариант у нее — 72 млн, наиболее вероятный — 68 млн, плохой — 64 млн тонн. Весьма невысокий объем прогнозирует для России и министерство сельского хозяйства США — 66 млн тонн.
На снижение валового сбора повлияют несколько причин. По сравнению с прошлым годом в стране произошло сокращение посевных площадей под озимыми — с 16,6 млн га до 14,9 млн. Связано это с плохой ценовой конъюнктурой первой половины нынешнего зернового года. Основная масса хозяйств сразу после уборки урожая была вынуждена сбросить зерно по крайне низким ценам. Если бы интервенции прошли вовремя, хотя бы в сентябре, хозяйства могли бы заработать достаточно средств для сохранения площадей. А так они остались без средств. По погодным условиям хуже прогнозы по доле посевов, находящихся в плохом состоянии. По данным Росгидромета, они составляют 13-15% (в прошлом году — 8-10%).
Если не произойдет природных катаклизмов, например сильной засухи, и засеют все запланированные площади под яровые (33 млн га), то можно выйти на уровень валового сбора от 73 до 79 млн тонн. Операторы зернового рынка даже уровень в 70 млн тонн считают некритичным. Жили и в худших условиях. При этом они намерены поддерживать экспорт, чтобы не утратить связи. А возможный дефицит может вполне рыночно заполняться импортом. Хорошие же доходы для зерновиков будут означать рост инвестиций в отрасль.
По идее, хлебопеки могли бы в сложившейся ситуации резко поднять цены на хлеб, потому что их рост до сих пор сильно отставал от ценовой динамики рынка муки и зерна. Но они этого не делают. При росте цен на зерно и муку (в разных регионах на 20-40%) хлебопеки повысили отпускные цены всего на 5-10%.
"Сравните динамику цен на зерно, муку и хлеб за последние три года, — предлагает Алексей Иванов, — и вы увидите: как бы ни колебались цены на зерно и муку, цена на хлеб с этими колебаниями никак не увязывалась. Когда при низких ценах на муку у хлебопеков была высокая рентабельность, дальновидные руководители заводов вкладывали деньги в модернизацию, позволяющую сегодня снижать издержки, но таких меньшинство. Кроме того, я думаю, что хлеб давно перестал быть социальным товаром и искусственно держать на него низкие цены не имеет смысла". Такого же мнения и Михаил Мармилов: "Искусственно занижаемые цены на хлеб не позволяют хлебозаводам формировать ни приемлемый уровень доходности, ни долгосрочную стратегию".
Почему производители хлеба боятся формировать рыночную цену на свой продукт и при высокой конъюнктуре рынка муки впадают в шоковое состояние? Причины как минимум две. Первая — политическая. Региональные власти хотя прямо и не могут ограничивать цены на хлеб, всякий раз призывают хлебопеков к их сдерживанию, особенно в канун выборов. Вторая причина — избыточные мощности отечественных хлебозаводов.
"Мы практически не живем в рыночной экономике, — признает коммерческий директор ОАО 'Солнечногорский хлеб' Сергей Гаврилов. — Исторически так сложилось, что цены на хлеб трогать нельзя. Но не смешно ли — если вы хотите проехать одну остановку на автобусе за батоном, вы заплатите восемь рублей, а за сам батон — шесть рублей. Питьевая вода стоит десять-одиннадцать рублей, а затраты несоизмеримы. Я согласен, что нужно приучать население к тому, что хлеб — такой же продукт, как молоко или колбаса, и у него должна быть нормальная экономика". Ссылки на то, что у нас основная масса населения имеет низкие доходы и цены на хлеб для нее являются решающими, неочевидны. Года два назад один из хлебопеков вспоминал такой эксперимент: завод решил выпустить дешевый хлеб для малоимущих, так его никто не брал, даже бедные пенсионерки покупали высший сорт. И вообще о малоимущих заботиться должны не производители, а правительство.
"Громадные мощности создавались при социализме. Сравните потребление сороковых годов — восемьсот пятьдесят граммов в сутки — и нынешнее — двести пятьдесят, — говорит директор московской пекарни 'Боско' Леонид Мерзон. — С одной стороны, заводам не дают умереть, власти считают, что мощности нужно держать на черный день, с другой — у них нет возможности развиваться". По словам многих производителей, в частности московских, средняя максимальная загрузка — 60%, только у одних — 85%, а у других — 20-30%. Говорят, есть и такие, что при 15% умудряются выживать. В любой другой отрасли это было бы невозможно, в реальной конкурентной борьбе часть заводов обанкротилась бы, а часть перешла к более эффективным собственникам. Только не в хлебной. Здесь может существовать завод с минимальной загрузкой, с неважным качеством, с плохим сервисом, с долгами, с плохим менеджментом. Нерадивых хлебопеков поддерживают власти, закрывая глаза на долги и неэффективность.
Это мешает и лидерам отрасли повышать рентабельность, необходимую для дальнейшей модернизации, которая позволяла бы не только снижать себестоимость, но и расширять ассортимент за счет кондитерки, макаронных изделий, вкладываться в упаковку, рекламу и т. д. Cредства для модернизации нужны немалые: одна небольшая тестомесильная машина может стоить 120 тыс. долларов, а заводская линия для производства хлеба — 2 млн долларов.
"Дремучая система порождает дремучие последствия, — продолжает Леонид Мерзон. — Отпустить цены на хлеб — и все станет на свои места. Посмотрите на другие отрасли пищевки. Когда цены поднимают колбасники, это ни у кого не вызывает удивления. Несколько лет назад резко повысили цены молочники, никто не пикнул. А это такие же важные продукты в рационе. Считать цену хлеба можно только исходя из возможности расширенного воспроизводства, и больше никак".
Итак, главная причина нынешней хлебной паники в том, что из трех звеньев производственной цепочки зерно-мука-хлеб лишь два работают в рыночной среде. Пустите и хлеб на рынок. Только он сможет научить работать в условиях плохой конъюнктуры.
Галина Костина
Эксперт
