Если смотреть на ситуацию, сложившуюся в мукомольной, хлебопекарной промышленности глазами председателя совета директоров ЗАО «Русская продовольственная компания» (контролирует более 50% воронежского рынка) Валерия Чешинского, кажется, проще закрыть наши заводы и заняться более прибыльными вещами – какими-нибудь спекуляциями на зерновом рынке или торговлей продуктами питания. Но он говорит, что, если уж «доплыли до берега» в тяжелом зерновом прошлом году, даже ВТО уже не страшно. Об этом и многом другом – в эксклюзивном интервью «Абирегу».

- Так ли критична оказалась для ваших предприятий ситуация, сложившаяся в прошлом сезоне на зерновом рынке?

- Прошедший сезон был сложный, тяжелый и уникальный. Такого на моей памяти не было никогда. Из-за неурожая в Америке цены на мировом рынке в начале прошлого сезона выросли практически на 60-70%. А поскольку Россия ориентирована на экспорт, это потянуло за собой цены у нас. По продовольственной пшенице они выросли на 115-120%, по фуражным культурам – на 145%. То есть фактически рост получился в 2,5-3 раза. Что ударило не только по перерабатывающей промышленности.

Государство тратило большие усилия на развитие программ в сфере животноводства. А для потребителей комбикормов эта ситуация стала катастрофической, потому что 60-70% физической составляющей в комбикормах – зерно. Животноводство вообще попало в ножницы: цены на зерно – с одной стороны и с другой – вступление в ВТО. Сложности были созданы и всей финансово-банковской системе, поскольку развитие животноводства за последние 10 лет выстраивалось в нашей стране за счет кредитов. И проблемы животноводов завтра отразятся и на банковской системе. Государство оказало этим летом животноводам большую поддержку.

Для мукомольной и хлебопекарной промышленности это было очень серьезным испытанием. Но мы преодолели его. Хотя надо признать, со стороны государства был принят не совсем полный арсенал мер. А те, которые принимались, не всегда были адекватными по причине непрофессионализма некоторых исполнителей. В СМИ за последнее время сформировано неправильное мнение, что цены на зерно не влияют на цену хлеба.

Для понимания… Предприятиям нашей группы нужно 100 тыс. тонн пшеницы в год. В ценах позапрошлого года это составляло порядка 600 млн рублей. При ценах прошлого года это составило 1,1 млрд. Вы видите разницу. И удержать все на должном уровне (качество и цены), а мы вертикально интегрированная компания, было очень непросто. При том, что в стране в прошлом году рост цен на хлеб составил в среднем всего лишь  10-15%. Это ничто при таком сырьевом росте.

- Так какими методами все-таки удалось преодолеть ситуацию?

- Если говорить о нашей компании, то мы вовремя сумели обеспечить буферные запасы зерна. Многие крутили пальцем у виска, когда мы покупали сегодня вроде бы задорого. Но завтра эти цены оказывались уже смешными при таком бурном росте. В итоге мы с серьезным зерновым запасом пережили этот период. На сегодняшний день, даже если бы был неурожайный год, мы обеспечены продовольственным зерном практически до ноября, по ржи – до конца года. Многие коллеги по цеху в других регионах к июлю оказались с минимальными остатками сырья, а многие работали просто с колес. И вообще к 1 июля нынешнего года Россия подошла с самыми низкими запасами зерна.

- Так по вам ВТО не ударило? Или еще ударит?

- Вступление в ВТО – полезная вещь для потребителя. На фоне конкуренции должен появиться хороший выбор продуктов:  вы не увидите разницы между представленным ассортиментом в сетях Воронежа, Москвы или Гамбурга.

Для нас как для отрасли ВТО – это вызов, который только бодрит. Но при всем этом давайте сравнивать… Цена на зерно в среднем по России у нас оказалась на 30% выше, чем на мировом рынке. А цена за 1 кг хлеба, например, в Европе составляет 4,5 евро, у нас – около 30-35 рублей за 1 кг, то есть 0,6-0,7 евро, то есть в шесть-семь раз меньше. Консервативно давайте скажем – 500%. Какая другая промышленность может выдержать такой диспаритет цен?

Хлеб в России всегда был социально значимым продуктом. Но, став членами ВТО, мы должны будем в том числе обеспечивать материально-техническую базу пищевой перерабатывающей промышленности, чтобы соответствовать европейским стандартам. А мы в стране с этим явно отстаем: моральный и технический износ оборудования в мукомольной, хлебопекарной промышленности составляет порядка 80%. Рентабельность отрасли настолько ничтожна – за счет собственных средств обеспечивать техперевооружение невозможно. Диспаритет цен, который существует на нашем рынке в отрасли, является тормозом в этом плане.

До сих пор мы занимались тем, что всячески сдерживали рост цен на хлеб. Вся шкала роста была связана с инфляционными показателями. Но сейчас мы не одни, и жесткая конкурентная борьба в мире диктует свои условия. Надо отдавать себе отчет в том, что со вступлением в ВТО цены на хлеб будут стремиться к европейским.

- Если у самих мукомольных и хлебопекарных предприятий мало шансов кардинально модернизировать свое производство, то каким образом можно в разумные сроки ликвидировать такую колоссальную техническую отсталость?

- Это очень больная и сложная задача. В странах ВТО пищевая перерабатывающая промышленность является становым хребтом в развитии сельского хозяйства. Россия ориентирована на сырьевой экспорт. Но этого недостаточно. В связи с низкой рентабельностью бизнеса, планируя модернизацию, нам остается рассчитывать только на кредитные ресурсы. Но те ставки, которые существуют сегодня в России, выше, чем в странах ВТО, раз в восемь. У нас банки кредитуют под 12-15%, в то время как в Европе ставка – 1,5%.

Существует федеральная программа «Концепция развития пищевой перерабатывающей промышленности», но она сыроватая и нуждается в доработке. Мы высказали свои рекомендации правительству. Надеемся, к нам прислушаются.

- Какой конкретно поддержки от государства вы ожидаете?

- Начнем с того, что в России нет полноценного государственного органа, отвечающего за эффективное функционирование наших отраслей и агропродовольственной сферы в целом. В результате в стране не выработана государственная политика развития как мукомольно-крупяной, так хлебопекарной и комбикормовой отраслей. Нет контролирующих органов, наделенных полномочиями проверять качество и безопасность зерна и продуктов их переработки и наказывать недобросовестных производителей. Отсюда и все проблемы.

Прежде всего, поскольку перерабатывающая промышленность является «прокладкой» в цепочке производителей сельхозтоваров и розничным рынком, в части поддержки сельхозпроизводителей был сделан существенный рывок в течение последних лет, а в пищевой промышленности – нет. Необходимы равные правила игры для обеих отраслей. Да, компенсация 2/3 ставок для закупки сырья существует, но она не решает проблемы. Должны быть дешевые «длинные» деньги для инвестиций. Должны быть налоговые преференции, как и у сельхозпроизводителей. Мы предлагаем снизить для мукомольных, крупяных и хлебопекарных предприятий отчисления в ЕСН: в ПФР – до 7,3%, ФМС – до 1,7%, ФСС – до 1%.

Если мы вышли на мировой рынок, то нужно, наверное, простимулировать экспорт муки и продуктов переработки зерна: ввести субсидии, внедрить программу кредитованию для иностранных потребителей нашей продукции; сократить срок рассмотрения дел по возврату экспортного НДС со 180 до 30 дней и т.д.

Большая проблема – так называемый теневой сектор в мукомольной и хлебопекарной промышленности (это порядка 40% от общего объема). До развала СССР в стране крупных мельниц было порядка 350. Сегодня всего мельниц под 7 тыс. А количество крупных предприятий каким было, таким и осталось. У мини-мельниц существует сокращенный технологический цикл переработки, у них зачастую отсутствует полноценная система зерноочистки. Все, что привезли с поля, попадает в муку и хлеб, а в этих примесях яды, которые влияют на здоровье и репродуктивную функцию человека. О каком демографическом росте и здоровье нации может идти речь в такой ситуации? А ведь именно демографический фактор является ключевым в п.2 Доктрины продовольственной безопасности России.

- Получается, что малый бизнес в мукомольной промышленности недопустим?

- Малый бизнес как форма ведения хозяйства допустим. Вопрос не в этом. Технологическая дисциплина и соблюдение безопасности качества продуктов – главная проблема. У нас сейчас такой бардак в этой направленности! Будучи членом ВТО, мы должны и таким вопросам уделять внимание. Нужны контролирующие органы и соответствующие нормативные акты. Изобретать велосипед не надо – все требования были отражены в советских ГОСТах. Надо хотя бы элементарно ввести лицензирование мукомольных и хлебопекарных предприятий, законодательно определив возможный набор оборудования и требований к техническому оснащению производства, зданиям и сооружениям.

Сейчас же получается, что масса мелких предприятий находятся в более выгодном положении, чем мы. У них отдельная налоговая ниша, платят меньше, могут платить более высокие зарплаты. А мы – крупное предприятие, которое работает по другим правилам и платит налоги в полный рост. И мера ответственности за свою продукцию тоже совсем другая. К чему такая «лояльность» в отрасли, где существуют особые требования к безопасности производимой продукции?

- Поскольку вы сильно зависимы от ситуации на зерновом рынке, я так понимаю, у вас есть предложения и на этот счет?

- Конечно – начиная от необходимости создания специализированной зерновой биржи, обязательства сельхозтоваропроизводителей, пользующихся субсидиями, продавать через биржу 25% всех выращенных зерновых; налогового декларирования объема собранного зерна; заканчивая публичной информации о прогнозах урожая и балансах наличия и потребления зерна.

- С одной стороны – государство. С другой – еще одна проблема – торговые сети…

- Наша компания находит компромисс с торговыми сетями. Но, безусловно, проблема диктата федеральных сетей по условиям заключения договоров, поставки, оплаты и возврата продукции существует.

- Вернемся к работе непосредственно ваших предприятий… Несмотря на все эти трудности, вам все же удается в какой-то степени модернизировать ваши предприятия? За последний год что удалось сделать?

- Понемногу выбрасываем старое, ставим новое. Это непростая задача. Порой проще построить новый завод, чем модернизировать старый.

Главный проект прошлого сезона – двухэтапное техническое перевооружение комбикормового завода без остановки производства. Общий объем выпуска комбикормов составляет сейчас 550 тонн в сутки. Объем инвестиций в проект – 290 млн рублей. В результате его реализации завод стал выпускать продукцию качественно другого уровня. Мы используем современные, инновационные, энергосберегающие технологии. В том числе с напылением масла на гранулы и крупку, что увеличивает энергию корма. А также обработки рассыпного комбикорма паром, что очень важно для качества и безопасности, особенно в условиях АЧС. 

Больше масштабного за последний год мы не делали, готовили проектную документацию и старались в сложившейся ситуации «доплыть до берега» – до нового урожая. Глядя на новый урожай, рассчитываем, что нас ждет более гармоничное ценообразование, которое удовлетворит и сельхозпроизводителей, и переработчиков.

- Помимо модернизации, у вас есть проект по выпуску макарон на воронежской площадке. В какой стадии он находится и будет ли он единственным проектом, который будет реализован в ближайшее время?

- На данный момент оборудование произведено, находится в Италии и готовится к отгрузке. Мы сумели сделать предоплату за счет собственных средств. Мы сознательно притормозили этот проект. Основная проблема была связана с сопутствующими работами, которые надо было финансировать. А когда ты понимаешь, что тебе надо дополнительно несколько сотен миллионов, чтобы обеспечить сырьевой запас, настаивать на ускорении производства оборудования и запуске нового проекта сложно. Сейчас площадка под проект готова. Там потребуется только разобрать крышу при монтаже оборудования, но все это делается одномоментно. Рассчитываем, что в течение сезона, до 1 июля следующего года, мы запустим этот проект.

- Зачем вам производить макароны?

- Чтобы загрузить нынешнюю мельницу, поскольку она работает не в полную мощность.

- Это ваше первое макаронное производство?

- Это не первое. У нас есть в Нововоронеже небольшой завод. Но крупное макаронное предприятие – да, будет первым.

- Что последует за макаронной фабрикой? 

- У нас есть план стратегического развития до 2020 года, по которому мы планируем строить новые мощности за городом, а на высвобождающихся территориях будем возводить жилье и коммерческую недвижимость. Проектные работы уже проведены. Всего должно получиться порядка 500 тыс. кв. метров жилья. Это не будет мгновенно. У нас ведь порядка 15 предприятий. Не все они, конечно, будут выведены за черту города, часть останется на своих местах. В отношении остальных будем действовать поэтапно: переносить одно предприятие – на его месте что-то строить. И так далее. Площадку пока мы не выбрали. Но однозначно она должна быть недалеко от города.

Первым предприятием, которое планируется перенести на новое место, станет бывший 4-й хлебозавод на ул. Кольцовской. Здесь уже вывезено оборудование. На его месте появится гостиница. 

- В какую сумму вам выльется это удовольствие?

- В рамках стандартного подхода, если делать одномоментно и только через банковские кредиты, такой проект будет неподъемным. Поэтому тут нужны нестандартные подходы, чтобы финансировать реализацию этого проекта. Будем использовать bridge finance (мостовое финансирование). То есть кредитных ресурсов потребуется минимум.

- Если будете кредитоваться, то где?

- Мы плотно сотрудничаем с «Россельхозбанком». Но в данном случае могут быть привлечены и другие финансовые институты. Будет большой объем ликвидного и доступного по цене жилья, которое будет реализовываться и через ипотеку.

- Еще какие-то проекты?

- Намерены освоить птицеводство и животноводство – в том объеме, на которое выпускает свою продукцию наш комбикормовый завод.

- Зачем вам ГС «Лидер»?

- Важно чувствовать пульс жизни региона. И подобные собрания и формы общения деловых и административных кругов области дают такую взаимно полезную возможность.

- В Москве совсем оторвались от народа?

- Вообще-то, я воронежский. Здесь родился, закончил воронежскую 9-ю школу.

- А политических амбиций нет? У вас такая сложная отрасль, которой не помешало бы лобби в той же Госдуме…

- Просто ради понтов куда-то идти я не собираюсь. С точки зрения лоббирования интересов нашей отрасли – да, этим мне приходится заниматься последние три года. Но лоббирование должно быть цивилизованным.

- Я так понимаю, в связи с династийностью профессии мукомола в вашей семье у вас и выбора-то особого не было, кем стать. Может, мечтали стать каким-нибудь дантистом?

- Мама действительно хотела, чтобы я стал дантистом. Но стал мукомолом-технологом – по одной специальности, а по другой – экономистом по специализации «Планирование народного хозяйства и демографии». И эти две несовместимые, казалось бы, профессии в моей работе прекрасно дополняют друг друга.

- А вам помогает ваша громкая фамилия?

- Честно признаться, я ее стесняюсь. Мне всю жизнь приходилось доказывать, что я сам чего-то стою и что-то могу.

- Модные телефоны тоже стесняетесь носить (на столе у руководителя холдинга два обычных слайдера. - прим. ред.)?

- Обычные телефоны не ломаются и не зависают. Для всего остального у меня есть iPad, на котором я в том числе читаю и ваш ресурс.