Правнук Петра Столыпина и президент Столыпинского мемориального центра США Николай Случевский посвятил свою колонку на Project Syndicate необходимости реформы сельского хозяйства в России. Никите Михалкову, давнему поклоннику российского реформатора, заявившему как-то, что «Путин – это современный Столыпин», да и Владимиру Путину, который равняется на знаменитого российского премьер-министра, полезно было бы ее почитать.

Случевский начинает с перечисления достижений своего прадедушки: через пять лет после начала аграрной реформы население страны выросло на 18,5 млн человек (быстрее, чем в предыдущие десятилетия), Россия стала крупнейшим экспортером зерна в Европе, и почти три миллиона фермеров стали частью нового среднего класса. Если бы его не убили, можно было избежать революции 1917 года и ее трагических последствий. Все это удалось Столыпину не только благодаря системному подходу к решению проблемы, но и потому, что он высоко ценил сельское хозяйство, а вот в сегодняшней России малое фермерство не в почете.

Случевский делит современную мировую экономику на две системы: виртуальную экономику ценных бумаг, на которую приходится большая часть экономической активности, и сельскую экономику, которая составляет крошечную долю мирового ВВП, но прямым образом влияет на жизнь подавляющего большинства людей. Так как разрыв между этими двумя системами растет, возникает социальная и экономическая напряженность, например, как во время событий «Арабской весны».

Специальный проект ООН Millennium призван преодолеть разрыв с помощью программ по борьбе с бедностью, голодом, болезнями, безграмотностью, ухудшением экологии и дискриминацией женщин. С помощью этого проекта многие страны от Африки до Латинской Америки достигли серьезных успехов в развитии агропрома. Но в России все не так: несмотря на растущую социальную нестабильность, лидеры страны отказываются реформировать сельское хозяйство.

Этому, по мнению Случевского, есть две причины. Первая – проблема национальной идентичности: насильственная коллективизация привела к тому, что фермер стал колхозником. Вторая – экономическая: после распада СССР в 1991 году люди, у которых были деньги и серьезные связи, устремились приватизировать нефть и газ, сельское хозяйство их не интересовало. Надо было вкладывать слишком много денег, инфраструктура устарела, рынка не было, до рентабельности было далеко.

Сегодня «вертикаль власти» создала раздутые, коррумпированные бюрократические структуры, неспособные видеть картину в целом, как ее видел Столыпин. Чтобы провести реформу, нужно комплексное развитие, предполагающее координацию частных инвестиций и социальные программы. Для этого нужны, во-первых, частные инициативы по восстановлению сельской России через инвестиции в малое фермерство. Нужны также программы развития деревенской инфраструктуры (образование и медицина), программы повышения фермерской квалификации и поддержки малого бизнеса. Обычный российский способ – создавать рабочие места и брать на них неквалифицированных работников, – тут не сработает.

Сегодня ключевые идеи Столыпина могли бы быть применены на основе рыночных механизмов. «Российский президент Владимир Путин, склонный к фетишизму в отношении дореволюционной России, должен сделать больше, чем просто говорить о реформе. Россия должна перестать искать грандиозные цели и драматические проекты, а дать возможность всем своим гражданам – в том числе и сельским жителям – инвестировать в самих себя», – советует Николай Случевский.