23.06.08
7 июня Россия запретила ввозить турецкие томаты, баклажаны, картофель, виноград, лимоны. Российский производитель ситуацией, конечно, воспользуется (спасибо Россельхознадзору), однако нашему непредсказуемому аграрному сектору нужна более серьезная поддержка. Иначе он упустит очередной шанс, связанный на этот раз с мировым продовольственным кризисом.
В 2008 году более 40 стран столкнутся с острой нехваткой продовольствия — в первую очередь из-за роста цен, говорится в отчете ООН о состоянии мирового продовольственного рынка. Среди главных причин — изменение климата (засухи, участившиеся в связи с глобальным потеплением), удорожание рабочей силы и удобрений, рост спроса на продовольствие в Китае (к примеру, потребление мяса на душу населения за 20 лет выросло в КНР с 20 до 50 кг). На мировом рынке в 2007 году цены на продукты питания поднялись на 40%, в нынешнем подъем ожидается еще более впечатляющий, особенно на зерновые и масличные культуры.
Между тем 10% мировых сельхозземель находится в России — и она вполне может обратить мировой продовольственный негатив к собственной выгоде. Кстати, директор Института конъюнктуры аграрных рынков (ИКАР) Дмитрий Рылько уверяет, что с начала года посевные площади в России увеличились на 2,5 млн га, до этого в течение десяти лет они только уменьшались. Но все равно значительная часть сельхозземель у нас возделывается из рук вон плохо: производительность труда низкая, современные технологии не используются. Либо не возделывается вовсе.
Остаться в живых
Красиво выступить на фоне глобального продовольственного кризиса российским аграриям, казалось бы, должно помочь государство. Пока же, по утверждениям экспертов, даже средства, выделяемые в рамках нацпроекта развития АПК, незначительны.
"По всей стране порядка 280 тыс. фермеров, из них реально работает 145 тыс.,— говорит Вячеслав Телегин, председатель совета Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России.— Плюс еще по 25 тыс. оставшихся со времен Союза совхозов и колхозов. Но больше половины всей сельхозпродукции производит именно малый бизнес".
У самого Телегина 512 га в Саратовской области засеяно пшеницей, ячменем, нутом (зернобобовая культура). Начинал он с 800 руб. и с помощью кредита, оформленного, как он говорит, всего за две недели, купил три комбайна, пару тракторов, а также "получил 126 га земли совершенно бесплатно". Сейчас о подобных стартовых условиях фермеры и мечтать не смеют.
"Многие уверяют, что рентабельность в сельском хозяйстве 30-40% и что это неплохо,— продолжает Телегин.— Но на самом деле, даже зарабатывая такие деньги, развиваться невозможно: фермер постоянно нуждается в новой технике, семенах, удобрениях, солярке. А 80% техники на селе давно изношено, мое хозяйство не исключение: основную массу машин я приобрел в 1991 году, тогда можно было взять кредит под 2% годовых. Чтобы расширять производство, рентабельность должна быть не ниже 54%, тогда и на технику останется".
Вячеслав Телегин в прошлом году за тонну удобрений платил 13,5 тыс. руб., в этом — уже 22,8 тыс., а на посевную нужна еще солярка, ее расход — 55 кг на 1 га земли, точно уйдет 25 тонн.
Телегину вторит подмосковный фермер Николай Соин, который в Луховицком районе на 500 га (площадь для фермерского хозяйства очень большая) выращивает картофель и прочие овощи: "Только прямые затраты в этом году у меня уже в два раза выше, чем в прошлом. Удобрения подорожали в два раза, топливо — на треть, зарплата работников выросла в полтора раза, а нам еще говорят об инфляции в 12%. Смешно! При этом рост цен на нашу продукцию отстает от общего роста на пару лет. Если в прошлом году мои затраты были 5 млн руб., то в этом — 9 млн. И даже если я получу 40% рентабельности, их надо разделить на два года — и что в остатке? Или вот телочка — ее три года надо кормить, чтобы получить первый литр молока. Занимаясь сельским хозяйством, нельзя стать богатым".
"Олигархов среди сельских тружеников не наблюдается,— говорит директор подмосковного совхоза имени Ленина Павел Грудинин.— Да, есть примеры, но это такие PR-акции. Тот же Лисовский, инвестировавший в курицу, думаю, деньги свои в обозримом будущем не вернет. Представьте, корова растет, пока начнет доиться, два с половиной года, и все это время ее надо кормить дорогими кормами. Национальному проекту три года, но поголовье-то сокращается!"
Директор ставропольского племзавода "Восток" Петр Лобанов сообщил, что за последний год цена удобрений выросла вдвое, горючего — почти так же, убыточность овцеводства ему приходится гасить за счет зерна.
Тем не менее, несмотря на бесконечные жалобы тружеников села на невыносимые условия существования, отраслью живо интересуется крупный бизнес. В агрокомплексы пошли большие деньги как от профильных, так и от непрофильных инвесторов. Так, крупный зерновой трейдер Valars к концу года увеличит собственные посевные площади до 200 тыс. га, что в деньгах — $150 млн ежегодно за 500 тыс. тонн пшеницы.
Кирилл Подольский, гендиректор Valars, уверен, что при правильном подходе сельское хозяйство может быть очень прибыльным: "Отрасль не консолидирована, и сейчас время для покупки активов очень интересное. Сегодня многие хотят инвестировать в сельское хозяйство, но мало кто знает как. Пока тут слабо защищены имущественные права, отсталые технологии, неквалифицированный менеджмент. Все надо менять".
Представитель непрофильных инвесторов, президент ООО "Ростов-Мир" Юрий Рошкован (в свое время он был топ-менеджером в нефтяной компании) настроен в отношении сельского хозяйства на редкость оптимистично и пренебрежительно относится к тем, кто говорит о его бесперспективности: "Глупость, что сельское хозяйство всегда убыточно, в этом уверяют те, кто работал в плановой экономике. Просто правильным менеджментом на селе никто не занимался, большинство сами свое дело и завалили!"
В 2002 году Юрий Рошкован вложил $1,5 млн в свиноводческий комплекс, приобрел 200 свиноматок, к ним — полсотни породистых хряков, по $600 за особь. Сейчас свиней у Рошкована — 7 тыс. голов. Расчет был такой: одна свиноматка приносит 20 поросят в год, поросенок через семь-восемь месяцев становится товарной свиньей в 100 кило, которая продается по 5 тыс. руб. в живом весе. Столь эффективную технологию Юрий привез из Канады — правда, до конца еще на нее не перешел, из человеколюбия: "По канадской технологии с 7 тыс. свинок управляется всего пара работников, у меня — 50, но не лишать же людей заработка". Так или иначе, свои полтора миллиона Рошкован вернул за шесть лет.
Все, кто трудится на селе,— фанатики своего дела, другие тут не выживают. Петр Лобанов в ответ на мой вопрос "Зачем держать 20 тыс. овец себе в убыток?" искренне удивляется: "У нас же племенное стадо, северокавказская мясо-шерстная порода овец, пустить ее под нож — преступление! А еще 200 работников, занимающихся овцой,— мы же почти градообразующее предприятие! С одной овцы, между прочим, можно срезать 5,5 кг шерсти, себестоимость одного кило — 200 руб., а продажная цена — 25-28 руб., вот такая арифметика".
45% себестоимости овцы приходится на корма, а они сильно подорожали (кто бы сомневался!). Кстати, у оптимиста Рошкована доля кормов в общих затратах на свинью — 70%.
Впрочем, как уже упоминалось, предприятие Лобанова держится на плаву благодаря зерну: "При грамотном подходе рентабельность хозяйства по зерновым доходит до 134%. Правда, такое бывает не всегда, в прошлом году повезло: цены выросли на 60-70%".
Разница подходов
По мнению директора Института аграрного маркетинга Елены Тюриной, нет ничего удивительного в том, что мнения относительно перспектив сельского хозяйства радикально расходятся.
"Есть два больших сегмента: крупный агробизнес и частные фермерские хозяйства,— рассказывает Тюрина.— И ситуация в них совершенно разная. У "крупняка", который имеет всю цепочку производства, от земли до прилавка (к "крупняку" можно отнести, в частности, "Черкизово", "Кампомос", "Вимм-Билль-Данн".— "Деньги"), способного привлекать льготное кредитование, вкладывать собственные большие средства, норма рентабельности гораздо выше, чем у фермера. Все из-за неравных условий конкуренции: себестоимость продукции у мелких производителей значительно выше, некоторые из них не могут выращивать продукт, соответствующий требованиям закупщиков, плюс длинная цепочка посредников. В Европе, к примеру, бизнес четко разделен: зерно выращивает фермер, перевозкой занимается логистика, а крупный бизнес производит конечный продукт".
Тем не менее Вячеслав Телегин уверяет, что начать "небольшое сельское дело" вполне можно даже сейчас и "при правильном подходе обеспечить свою семью вполне реально".
"Сейчас начать фермерское хозяйство можно, имея от 5 млн руб.,— говорит Вячеслав Телегин.— На что потратить эти деньги? Трактор российского производства обойдется в 700-800 тыс. руб., посевочный агрегат — еще 750 тыс., ГАЗ-33 — 450 тыс., культиватор — 150 тыс., семеочиститель — 200 тыс., еще бороновальная машина, зернопогрузчик и прочее. С западной техникой будет в несколько раз дороже".
"Расклад по картошке такой: сеешь 3 тонны семян на 1 га, получаешь 250 центнеров клубней, продаешь по 7-8 руб. за кило,— говорит Николай Соин.— Но если это будет столько стоить и если удастся запланированный урожай получить".
Из тепличных растений очень выгодны томаты и огурцы. Растут быстро, с квадратного метра можно собрать до 40 кг. Правда, тепличный бизнес требует серьезных затрат — от $1 млн на 1 га теплиц.
"Главное, не экономить на технологии,— советует Юрий Рошкован.— После того как я закупил канадскую технологию, только солярки ежегодно 300 тонн экономлю. Еще в отличие от коллег я не держу землю под парами: осенью собираю подсолнечник, сразу бороную и засеваю новый (по обычной технологии надо вспахать, забороновать и высеять семена лишь весной). Представьте: в стране 170 млн га ежегодно находится под парами (10% земель сельхозназначения), а это десятки миллионов тонн дополнительного урожая, если избавиться от паров".
Англичанин Джон Копицки, хозяин русской фермы ООО "Рождество", считает, что проблема русских фермеров — в отсталости технологий. Держать 200-300 животных невыгодно, только при 400 выходишь в ноль, дальше — прибыль, и при грамотной экономичной технологии каждое животное обязано давать $1 тыс. прибыли.
Большинство отечественных фермеров ходят по замкнутому кругу: нет денег, соответственно, нет современной техники, а без нее нет производительности, а себестоимость высока. У непрофильных инвесторов "от нефти" таких проблем нет. Большинству же, по общему мнению, должно помогать государство.
С землей — отдельная история. Как уверяет Вячеслав Телегин, дороговизна ее получения — основной тормоз развития аграрного рынка: "Многие фермеры так попали — взяли кредит под инвестиции, а землю не нашли. Указ Ельцина о разделении земельных паев вышел в 1992 году, с тех пор только 15,7% земли внесено в кадастровый реестр, 80% так и не оформлено. В России порядка 40 млн га никак не используемых земель сельхозназначения! А оформление земли по всем правилам в Саратовской области стоит 300 руб. за гектар, в Мордовии — 1 тыс., а в Ярославской — уже 5-6 тыс. Если землю надлежащим образом не оформить, по закону ее никак нельзя арендовать".
По данным Дмитрия Рылько, "за последние 6-9 месяцев в основных аграрных регионах цены на сельхозземли подскочили в 2-2,5 раза и продолжают расти".
По словам Владимира Смагина, руководителя Московского крестьянского союза, в Московской области порядка 7 тыс. фермерских хозяйств, средняя площадь — всего 10 га и "сейчас землю получить под свое фермерское хозяйство практически нереально, 450 тыс. га в области заросли сорняком, находятся в частных руках, возделывать их невозможно. Чем дальше от Москвы, тем проще". Кстати, средняя площадь фермерского хозяйства по стране — 103 га.
"Фермеры из Подмосковья мигрируют в регионы,— говорит Николай Соин,— но если вы не уверены в своих возможностях как сельхозпроизводителя, то лучше землю арендовать или выкупать паи у колхозников. Один пай может стоить 10 тыс. руб., но еще столько же надо заплатить, чтобы его оформить. А если нужно 500 га, никаких денег на это не хватит. Нужен какой-то понятный механизм предоставления земли, которого сейчас просто нет. Если арендовать землю у частника, то обычно платят не строго фиксированную сумму (как, к примеру, за объекты недвижимости), а процент от урожая — в среднем приходится отдавать 10%".
По данным ИКАР, цена 1 га сельхозземель уже достигает $1,5 тыс. (средняя — $500-700). Николай Соин признается, что вынужден обрабатывать землю "мертвых душ", точнее, невостребованные паи колхозников (в том числе и умерших): "Пока земля свободна, зачем ей простаивать?"
Как уверяют фермеры, даже чтобы узнать о наличии свободных земель, приходится платить деньги чиновникам в земельных комитетах. Не всем везет, как Герману Стерлигову, создателю биржи "Алиса" и бывшему кандидату в президенты. Стерлигов просто написал письмо губернатору Борису Громову с просьбой выделить 50 га и обещанием уехать из Москвы. "Мне тут же дали в аренду землю",— вспоминает Герман. Ныне он овцевод и утверждает, что овца — крайне рентабельная скотина: "Овце нужно всего 300 грамм овса в день плюс сена вволю, а продаю я ее по 500 руб. за кило! И покупают!"
Зарплаты на селе не назовешь высокими. К примеру, на племзаводе "Восток" 460 работников получают всего по 5 тыс. руб. ежемесячно: "Больше платить просто не имеем возможности". Павел Грудинин, чтобы решить проблему сбора урожая земляники, в июне привлекает на уборку всех желающих — за 10% собранной ягоды.
Непредсказуемое хозяйство
На результат в сельском хозяйстве влияет слишком много факторов, чтобы можно было уверенно что-то предсказывать,— начиная от капризов погоды и кончая капризами пьяного тракториста.
Павел Грудинин рассказывает, что в его совхозе прошедшей зимой вымерзло 40% земляники, пришлось запахать: "Так что если в прошлом году мы собрали 800 тонн (все же мы — самый крупный производитель ягоды в стране!), то в этом удастся собрать не более 500 тонн".
Или не хватило денег на закупку удобрений — соответственно, и урожайность будет совершенно другая. "Можно просто вовремя не сделать культивацию — просто потому, что не было солярки заправить трактор,— говорит Вячеслав Телегин,— и все посадки забьет сорняк. Или, к примеру, нет у тебя зернохранилища, ты вынужден сразу все продавать, а, как известно, максимальная цена бывает после Нового года, когда запасы у производственников кончаются".
Николай Соин, как и все его коллеги, уверяет, что строить прогнозы в сельском хозяйстве — дело неблагодарное: "К примеру, в этом сезоне пошел настоящий бум на капусту — ее цена прошлой осенью взлетела с обычных 5 руб. за кило до 16-20. Отсюда и хорошая прибыль, но ведь до этого капуста была на грани убыточности. Главная наша беда — цены на нашу продукцию спрогнозировать невозможно, можно легко ошибиться в два раза. Наши риски очень большие — тем, кто работает на селе, памятники надо ставить! Нефтяников, приходящих с бешеными деньгами, я считаю вредителями. Они запросто могут демпинговать: когда себестоимость картошки 10 руб., торговать по 5 руб. А мне куда деваться? Я тоже вынужден по 5 руб.".
2007 год для сельхозпроизводителей был удачным, это отмечали почти все собеседники корреспондента "Денег",— благодаря тому что цены на многие продукты выросли. Понятно, недовольны потребители, но вполне удовлетворены сельские труженики. Как говорит Вячеслав Телегин, "после того, как закупочная цена пшеницы выросла в два раза, мы даже смогли купить новый "Уазик", погасить долги".
"В 2007 году на молоке мы действительно заработали благодаря росту закупочной цены — у нас она дошла до 11 руб., но перед этим ведь три года работали в минус,— рассказывает Павел Грудинин.— И так в нашем деле всегда: один год можешь получить прибыль, но перед этим, и после будешь работать в ноль или в убыток. Капуста в позапрошлом году дала "минус", но кто посадил капусту рано и пустил ее в продажу одним из первых по 30 руб., пока цена не упала, выиграл. Как говорят, если ты хочешь быстро разориться — играй в казино, красиво — трать на женщин, а если некрасиво и быстро — вложи в сельское хозяйство. Куда двинутся цены, мы понятия не имеем! К примеру, стоит в сезон кому-нибудь завести 200 тонн дешевой земляники из Польши — и цена на нашу резко пойдет вниз. Такое уже бывало".
Грудинин, Телегин и их коллеги дружно надеются, что государство начнет регулировать сельхозрынок — по-другому, говорят, невозможно, аграрии в рыночном море на плаву не удержатся.
Как говорит Вячеслав Телегин, "система централизованных закупок разрушена, а нового ничего не построено и положение может исправить только система сельскохозяйственных кооперативов. Одиночным фермерам в сетевую торговлю пробиться нереально, к тому же, когда партии продукта консолидируются, цена закупки возрастает, а накладные расходы снижаются. В нашей области мы создали один из первых закупочных кооперативов, и многие фермеры благодаря этому серьезно повысили свои доходы. К примеру, за прошлый год через кооператив наши фермеры продали 50 тыс. тонн пшеницы! А когда у нас была монополия на элеватор, то он всем диктовал цены".
Возможно, при такой схеме цены на продукты не снизятся, но аграриям будет доставаться больше денег. И вместо трех-пяти посредников (что сейчас для рыночной и сетевой торговли обычная практика) будет один.
Надо сказать, что государству, коль скоро оно решило поддерживать сельское хозяйство, придется проявлять в этом деле известную гибкость, а также компетентность. Страна неоднородна по климатическим зонам, в одной области рентабельна одна культура, в другой она просто не вызреет (к примеру, Москва относится к "третьей световой зоне" с 220 солнечными днями в году, а под Кисловодском этих дней — 342). Как уверяет Павел Грудинин, в нашей средней полосе максимальную рентабельность дает картофель, особенно если его удастся сохранить до ноября, когда цена повышается, "в этом случае рентабельность может достичь 100%". Почти треть всех площадей в регионе отдана под картофель. Впрочем, прибыль хозяйств в границах даже одного региона может быть различна. Как говорит Владимир Смагин, "если в Егорьевском районе одни пески и культуры растут с трудом на такой почве, то в Серебрянопрудском районе, Луховицах, под Коломной земли хорошие и хозяйства вполне рентабельны".
В Ставрополье 46% населения занято в сельском хозяйстве, и, по данным первого заместителя председателя правительства Ставропольского края Владимира Шаповалова, "в Ставрополье 91% сельхозорганизаций прибыльны (прибыль до налогообложения составила 10,4 млрд руб.). Общее производство сельхозпродукции в крае в прошлом году выросло на 10,4%. А по национальному проекту мы на втором месте — после Белгородской области".
Как сообщили корреспонденту "Денег" в администрации Ставропольского края, рентабельность растениеводства в прошлом году достигла 64% (против 35% в 2006-м), а по зерну выросла аж до 74%.
Юрий Рошкован говорит, что на юге страны одна из самых рентабельных культур — подсолнечник: "Его себестоимость — порядка 4 руб. за кило, продажная цена — 13 руб. Себестоимость пшеницы — 1,8 руб. за килограмм, продажа — 5 руб., себестоимость ячменя — 2 руб. (без "правильной" технологии — 4 руб.), а продажа — 6 руб.".
По какому пути пойдет дальше наше сельское хозяйство, определенно сказать никто не может. Юрий Рошкован тем не менее уверен, что "дело за агропромышленными кластерами, когда объединены крупный бизнес (в основном перерабатывающий), малый, банки и страховщики. Все вместе они работают на одно — производство конкурентного продукта. В этом кластере нет конкуренции, но и цена покупки фермерского продукта определена заранее, чтобы хоть какие-то прогнозы можно было строить".
Скоро Рошкован опять летит в Канаду — говорит, за новой технологией (какой — пока секрет). "Вот привезу и тогда вообще устрою в сельском хозяйстве переворот",— грозит он.
КоммерсантЪ
В 2008 году более 40 стран столкнутся с острой нехваткой продовольствия — в первую очередь из-за роста цен, говорится в отчете ООН о состоянии мирового продовольственного рынка. Среди главных причин — изменение климата (засухи, участившиеся в связи с глобальным потеплением), удорожание рабочей силы и удобрений, рост спроса на продовольствие в Китае (к примеру, потребление мяса на душу населения за 20 лет выросло в КНР с 20 до 50 кг). На мировом рынке в 2007 году цены на продукты питания поднялись на 40%, в нынешнем подъем ожидается еще более впечатляющий, особенно на зерновые и масличные культуры.
Между тем 10% мировых сельхозземель находится в России — и она вполне может обратить мировой продовольственный негатив к собственной выгоде. Кстати, директор Института конъюнктуры аграрных рынков (ИКАР) Дмитрий Рылько уверяет, что с начала года посевные площади в России увеличились на 2,5 млн га, до этого в течение десяти лет они только уменьшались. Но все равно значительная часть сельхозземель у нас возделывается из рук вон плохо: производительность труда низкая, современные технологии не используются. Либо не возделывается вовсе.
Остаться в живых
Красиво выступить на фоне глобального продовольственного кризиса российским аграриям, казалось бы, должно помочь государство. Пока же, по утверждениям экспертов, даже средства, выделяемые в рамках нацпроекта развития АПК, незначительны.
"По всей стране порядка 280 тыс. фермеров, из них реально работает 145 тыс.,— говорит Вячеслав Телегин, председатель совета Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России.— Плюс еще по 25 тыс. оставшихся со времен Союза совхозов и колхозов. Но больше половины всей сельхозпродукции производит именно малый бизнес".
У самого Телегина 512 га в Саратовской области засеяно пшеницей, ячменем, нутом (зернобобовая культура). Начинал он с 800 руб. и с помощью кредита, оформленного, как он говорит, всего за две недели, купил три комбайна, пару тракторов, а также "получил 126 га земли совершенно бесплатно". Сейчас о подобных стартовых условиях фермеры и мечтать не смеют.
"Многие уверяют, что рентабельность в сельском хозяйстве 30-40% и что это неплохо,— продолжает Телегин.— Но на самом деле, даже зарабатывая такие деньги, развиваться невозможно: фермер постоянно нуждается в новой технике, семенах, удобрениях, солярке. А 80% техники на селе давно изношено, мое хозяйство не исключение: основную массу машин я приобрел в 1991 году, тогда можно было взять кредит под 2% годовых. Чтобы расширять производство, рентабельность должна быть не ниже 54%, тогда и на технику останется".
Вячеслав Телегин в прошлом году за тонну удобрений платил 13,5 тыс. руб., в этом — уже 22,8 тыс., а на посевную нужна еще солярка, ее расход — 55 кг на 1 га земли, точно уйдет 25 тонн.
Телегину вторит подмосковный фермер Николай Соин, который в Луховицком районе на 500 га (площадь для фермерского хозяйства очень большая) выращивает картофель и прочие овощи: "Только прямые затраты в этом году у меня уже в два раза выше, чем в прошлом. Удобрения подорожали в два раза, топливо — на треть, зарплата работников выросла в полтора раза, а нам еще говорят об инфляции в 12%. Смешно! При этом рост цен на нашу продукцию отстает от общего роста на пару лет. Если в прошлом году мои затраты были 5 млн руб., то в этом — 9 млн. И даже если я получу 40% рентабельности, их надо разделить на два года — и что в остатке? Или вот телочка — ее три года надо кормить, чтобы получить первый литр молока. Занимаясь сельским хозяйством, нельзя стать богатым".
"Олигархов среди сельских тружеников не наблюдается,— говорит директор подмосковного совхоза имени Ленина Павел Грудинин.— Да, есть примеры, но это такие PR-акции. Тот же Лисовский, инвестировавший в курицу, думаю, деньги свои в обозримом будущем не вернет. Представьте, корова растет, пока начнет доиться, два с половиной года, и все это время ее надо кормить дорогими кормами. Национальному проекту три года, но поголовье-то сокращается!"
Директор ставропольского племзавода "Восток" Петр Лобанов сообщил, что за последний год цена удобрений выросла вдвое, горючего — почти так же, убыточность овцеводства ему приходится гасить за счет зерна.
Тем не менее, несмотря на бесконечные жалобы тружеников села на невыносимые условия существования, отраслью живо интересуется крупный бизнес. В агрокомплексы пошли большие деньги как от профильных, так и от непрофильных инвесторов. Так, крупный зерновой трейдер Valars к концу года увеличит собственные посевные площади до 200 тыс. га, что в деньгах — $150 млн ежегодно за 500 тыс. тонн пшеницы.
Кирилл Подольский, гендиректор Valars, уверен, что при правильном подходе сельское хозяйство может быть очень прибыльным: "Отрасль не консолидирована, и сейчас время для покупки активов очень интересное. Сегодня многие хотят инвестировать в сельское хозяйство, но мало кто знает как. Пока тут слабо защищены имущественные права, отсталые технологии, неквалифицированный менеджмент. Все надо менять".
Представитель непрофильных инвесторов, президент ООО "Ростов-Мир" Юрий Рошкован (в свое время он был топ-менеджером в нефтяной компании) настроен в отношении сельского хозяйства на редкость оптимистично и пренебрежительно относится к тем, кто говорит о его бесперспективности: "Глупость, что сельское хозяйство всегда убыточно, в этом уверяют те, кто работал в плановой экономике. Просто правильным менеджментом на селе никто не занимался, большинство сами свое дело и завалили!"
В 2002 году Юрий Рошкован вложил $1,5 млн в свиноводческий комплекс, приобрел 200 свиноматок, к ним — полсотни породистых хряков, по $600 за особь. Сейчас свиней у Рошкована — 7 тыс. голов. Расчет был такой: одна свиноматка приносит 20 поросят в год, поросенок через семь-восемь месяцев становится товарной свиньей в 100 кило, которая продается по 5 тыс. руб. в живом весе. Столь эффективную технологию Юрий привез из Канады — правда, до конца еще на нее не перешел, из человеколюбия: "По канадской технологии с 7 тыс. свинок управляется всего пара работников, у меня — 50, но не лишать же людей заработка". Так или иначе, свои полтора миллиона Рошкован вернул за шесть лет.
Все, кто трудится на селе,— фанатики своего дела, другие тут не выживают. Петр Лобанов в ответ на мой вопрос "Зачем держать 20 тыс. овец себе в убыток?" искренне удивляется: "У нас же племенное стадо, северокавказская мясо-шерстная порода овец, пустить ее под нож — преступление! А еще 200 работников, занимающихся овцой,— мы же почти градообразующее предприятие! С одной овцы, между прочим, можно срезать 5,5 кг шерсти, себестоимость одного кило — 200 руб., а продажная цена — 25-28 руб., вот такая арифметика".
45% себестоимости овцы приходится на корма, а они сильно подорожали (кто бы сомневался!). Кстати, у оптимиста Рошкована доля кормов в общих затратах на свинью — 70%.
Впрочем, как уже упоминалось, предприятие Лобанова держится на плаву благодаря зерну: "При грамотном подходе рентабельность хозяйства по зерновым доходит до 134%. Правда, такое бывает не всегда, в прошлом году повезло: цены выросли на 60-70%".
Разница подходов
По мнению директора Института аграрного маркетинга Елены Тюриной, нет ничего удивительного в том, что мнения относительно перспектив сельского хозяйства радикально расходятся.
"Есть два больших сегмента: крупный агробизнес и частные фермерские хозяйства,— рассказывает Тюрина.— И ситуация в них совершенно разная. У "крупняка", который имеет всю цепочку производства, от земли до прилавка (к "крупняку" можно отнести, в частности, "Черкизово", "Кампомос", "Вимм-Билль-Данн".— "Деньги"), способного привлекать льготное кредитование, вкладывать собственные большие средства, норма рентабельности гораздо выше, чем у фермера. Все из-за неравных условий конкуренции: себестоимость продукции у мелких производителей значительно выше, некоторые из них не могут выращивать продукт, соответствующий требованиям закупщиков, плюс длинная цепочка посредников. В Европе, к примеру, бизнес четко разделен: зерно выращивает фермер, перевозкой занимается логистика, а крупный бизнес производит конечный продукт".
Тем не менее Вячеслав Телегин уверяет, что начать "небольшое сельское дело" вполне можно даже сейчас и "при правильном подходе обеспечить свою семью вполне реально".
"Сейчас начать фермерское хозяйство можно, имея от 5 млн руб.,— говорит Вячеслав Телегин.— На что потратить эти деньги? Трактор российского производства обойдется в 700-800 тыс. руб., посевочный агрегат — еще 750 тыс., ГАЗ-33 — 450 тыс., культиватор — 150 тыс., семеочиститель — 200 тыс., еще бороновальная машина, зернопогрузчик и прочее. С западной техникой будет в несколько раз дороже".
"Расклад по картошке такой: сеешь 3 тонны семян на 1 га, получаешь 250 центнеров клубней, продаешь по 7-8 руб. за кило,— говорит Николай Соин.— Но если это будет столько стоить и если удастся запланированный урожай получить".
Из тепличных растений очень выгодны томаты и огурцы. Растут быстро, с квадратного метра можно собрать до 40 кг. Правда, тепличный бизнес требует серьезных затрат — от $1 млн на 1 га теплиц.
"Главное, не экономить на технологии,— советует Юрий Рошкован.— После того как я закупил канадскую технологию, только солярки ежегодно 300 тонн экономлю. Еще в отличие от коллег я не держу землю под парами: осенью собираю подсолнечник, сразу бороную и засеваю новый (по обычной технологии надо вспахать, забороновать и высеять семена лишь весной). Представьте: в стране 170 млн га ежегодно находится под парами (10% земель сельхозназначения), а это десятки миллионов тонн дополнительного урожая, если избавиться от паров".
Англичанин Джон Копицки, хозяин русской фермы ООО "Рождество", считает, что проблема русских фермеров — в отсталости технологий. Держать 200-300 животных невыгодно, только при 400 выходишь в ноль, дальше — прибыль, и при грамотной экономичной технологии каждое животное обязано давать $1 тыс. прибыли.
Большинство отечественных фермеров ходят по замкнутому кругу: нет денег, соответственно, нет современной техники, а без нее нет производительности, а себестоимость высока. У непрофильных инвесторов "от нефти" таких проблем нет. Большинству же, по общему мнению, должно помогать государство.
С землей — отдельная история. Как уверяет Вячеслав Телегин, дороговизна ее получения — основной тормоз развития аграрного рынка: "Многие фермеры так попали — взяли кредит под инвестиции, а землю не нашли. Указ Ельцина о разделении земельных паев вышел в 1992 году, с тех пор только 15,7% земли внесено в кадастровый реестр, 80% так и не оформлено. В России порядка 40 млн га никак не используемых земель сельхозназначения! А оформление земли по всем правилам в Саратовской области стоит 300 руб. за гектар, в Мордовии — 1 тыс., а в Ярославской — уже 5-6 тыс. Если землю надлежащим образом не оформить, по закону ее никак нельзя арендовать".
По данным Дмитрия Рылько, "за последние 6-9 месяцев в основных аграрных регионах цены на сельхозземли подскочили в 2-2,5 раза и продолжают расти".
По словам Владимира Смагина, руководителя Московского крестьянского союза, в Московской области порядка 7 тыс. фермерских хозяйств, средняя площадь — всего 10 га и "сейчас землю получить под свое фермерское хозяйство практически нереально, 450 тыс. га в области заросли сорняком, находятся в частных руках, возделывать их невозможно. Чем дальше от Москвы, тем проще". Кстати, средняя площадь фермерского хозяйства по стране — 103 га.
"Фермеры из Подмосковья мигрируют в регионы,— говорит Николай Соин,— но если вы не уверены в своих возможностях как сельхозпроизводителя, то лучше землю арендовать или выкупать паи у колхозников. Один пай может стоить 10 тыс. руб., но еще столько же надо заплатить, чтобы его оформить. А если нужно 500 га, никаких денег на это не хватит. Нужен какой-то понятный механизм предоставления земли, которого сейчас просто нет. Если арендовать землю у частника, то обычно платят не строго фиксированную сумму (как, к примеру, за объекты недвижимости), а процент от урожая — в среднем приходится отдавать 10%".
По данным ИКАР, цена 1 га сельхозземель уже достигает $1,5 тыс. (средняя — $500-700). Николай Соин признается, что вынужден обрабатывать землю "мертвых душ", точнее, невостребованные паи колхозников (в том числе и умерших): "Пока земля свободна, зачем ей простаивать?"
Как уверяют фермеры, даже чтобы узнать о наличии свободных земель, приходится платить деньги чиновникам в земельных комитетах. Не всем везет, как Герману Стерлигову, создателю биржи "Алиса" и бывшему кандидату в президенты. Стерлигов просто написал письмо губернатору Борису Громову с просьбой выделить 50 га и обещанием уехать из Москвы. "Мне тут же дали в аренду землю",— вспоминает Герман. Ныне он овцевод и утверждает, что овца — крайне рентабельная скотина: "Овце нужно всего 300 грамм овса в день плюс сена вволю, а продаю я ее по 500 руб. за кило! И покупают!"
Зарплаты на селе не назовешь высокими. К примеру, на племзаводе "Восток" 460 работников получают всего по 5 тыс. руб. ежемесячно: "Больше платить просто не имеем возможности". Павел Грудинин, чтобы решить проблему сбора урожая земляники, в июне привлекает на уборку всех желающих — за 10% собранной ягоды.
Непредсказуемое хозяйство
На результат в сельском хозяйстве влияет слишком много факторов, чтобы можно было уверенно что-то предсказывать,— начиная от капризов погоды и кончая капризами пьяного тракториста.
Павел Грудинин рассказывает, что в его совхозе прошедшей зимой вымерзло 40% земляники, пришлось запахать: "Так что если в прошлом году мы собрали 800 тонн (все же мы — самый крупный производитель ягоды в стране!), то в этом удастся собрать не более 500 тонн".
Или не хватило денег на закупку удобрений — соответственно, и урожайность будет совершенно другая. "Можно просто вовремя не сделать культивацию — просто потому, что не было солярки заправить трактор,— говорит Вячеслав Телегин,— и все посадки забьет сорняк. Или, к примеру, нет у тебя зернохранилища, ты вынужден сразу все продавать, а, как известно, максимальная цена бывает после Нового года, когда запасы у производственников кончаются".
Николай Соин, как и все его коллеги, уверяет, что строить прогнозы в сельском хозяйстве — дело неблагодарное: "К примеру, в этом сезоне пошел настоящий бум на капусту — ее цена прошлой осенью взлетела с обычных 5 руб. за кило до 16-20. Отсюда и хорошая прибыль, но ведь до этого капуста была на грани убыточности. Главная наша беда — цены на нашу продукцию спрогнозировать невозможно, можно легко ошибиться в два раза. Наши риски очень большие — тем, кто работает на селе, памятники надо ставить! Нефтяников, приходящих с бешеными деньгами, я считаю вредителями. Они запросто могут демпинговать: когда себестоимость картошки 10 руб., торговать по 5 руб. А мне куда деваться? Я тоже вынужден по 5 руб.".
2007 год для сельхозпроизводителей был удачным, это отмечали почти все собеседники корреспондента "Денег",— благодаря тому что цены на многие продукты выросли. Понятно, недовольны потребители, но вполне удовлетворены сельские труженики. Как говорит Вячеслав Телегин, "после того, как закупочная цена пшеницы выросла в два раза, мы даже смогли купить новый "Уазик", погасить долги".
"В 2007 году на молоке мы действительно заработали благодаря росту закупочной цены — у нас она дошла до 11 руб., но перед этим ведь три года работали в минус,— рассказывает Павел Грудинин.— И так в нашем деле всегда: один год можешь получить прибыль, но перед этим, и после будешь работать в ноль или в убыток. Капуста в позапрошлом году дала "минус", но кто посадил капусту рано и пустил ее в продажу одним из первых по 30 руб., пока цена не упала, выиграл. Как говорят, если ты хочешь быстро разориться — играй в казино, красиво — трать на женщин, а если некрасиво и быстро — вложи в сельское хозяйство. Куда двинутся цены, мы понятия не имеем! К примеру, стоит в сезон кому-нибудь завести 200 тонн дешевой земляники из Польши — и цена на нашу резко пойдет вниз. Такое уже бывало".
Грудинин, Телегин и их коллеги дружно надеются, что государство начнет регулировать сельхозрынок — по-другому, говорят, невозможно, аграрии в рыночном море на плаву не удержатся.
Как говорит Вячеслав Телегин, "система централизованных закупок разрушена, а нового ничего не построено и положение может исправить только система сельскохозяйственных кооперативов. Одиночным фермерам в сетевую торговлю пробиться нереально, к тому же, когда партии продукта консолидируются, цена закупки возрастает, а накладные расходы снижаются. В нашей области мы создали один из первых закупочных кооперативов, и многие фермеры благодаря этому серьезно повысили свои доходы. К примеру, за прошлый год через кооператив наши фермеры продали 50 тыс. тонн пшеницы! А когда у нас была монополия на элеватор, то он всем диктовал цены".
Возможно, при такой схеме цены на продукты не снизятся, но аграриям будет доставаться больше денег. И вместо трех-пяти посредников (что сейчас для рыночной и сетевой торговли обычная практика) будет один.
Надо сказать, что государству, коль скоро оно решило поддерживать сельское хозяйство, придется проявлять в этом деле известную гибкость, а также компетентность. Страна неоднородна по климатическим зонам, в одной области рентабельна одна культура, в другой она просто не вызреет (к примеру, Москва относится к "третьей световой зоне" с 220 солнечными днями в году, а под Кисловодском этих дней — 342). Как уверяет Павел Грудинин, в нашей средней полосе максимальную рентабельность дает картофель, особенно если его удастся сохранить до ноября, когда цена повышается, "в этом случае рентабельность может достичь 100%". Почти треть всех площадей в регионе отдана под картофель. Впрочем, прибыль хозяйств в границах даже одного региона может быть различна. Как говорит Владимир Смагин, "если в Егорьевском районе одни пески и культуры растут с трудом на такой почве, то в Серебрянопрудском районе, Луховицах, под Коломной земли хорошие и хозяйства вполне рентабельны".
В Ставрополье 46% населения занято в сельском хозяйстве, и, по данным первого заместителя председателя правительства Ставропольского края Владимира Шаповалова, "в Ставрополье 91% сельхозорганизаций прибыльны (прибыль до налогообложения составила 10,4 млрд руб.). Общее производство сельхозпродукции в крае в прошлом году выросло на 10,4%. А по национальному проекту мы на втором месте — после Белгородской области".
Как сообщили корреспонденту "Денег" в администрации Ставропольского края, рентабельность растениеводства в прошлом году достигла 64% (против 35% в 2006-м), а по зерну выросла аж до 74%.
Юрий Рошкован говорит, что на юге страны одна из самых рентабельных культур — подсолнечник: "Его себестоимость — порядка 4 руб. за кило, продажная цена — 13 руб. Себестоимость пшеницы — 1,8 руб. за килограмм, продажа — 5 руб., себестоимость ячменя — 2 руб. (без "правильной" технологии — 4 руб.), а продажа — 6 руб.".
По какому пути пойдет дальше наше сельское хозяйство, определенно сказать никто не может. Юрий Рошкован тем не менее уверен, что "дело за агропромышленными кластерами, когда объединены крупный бизнес (в основном перерабатывающий), малый, банки и страховщики. Все вместе они работают на одно — производство конкурентного продукта. В этом кластере нет конкуренции, но и цена покупки фермерского продукта определена заранее, чтобы хоть какие-то прогнозы можно было строить".
Скоро Рошкован опять летит в Канаду — говорит, за новой технологией (какой — пока секрет). "Вот привезу и тогда вообще устрою в сельском хозяйстве переворот",— грозит он.
КоммерсантЪ
По этой статье комментариев нет. Обсудить статью
