На минувшей неделе Казахстан и Евросоюз парафировали текст нового соглашения о расширенном партнерстве и сотрудничестве взамен предыдущего, которое действует с 1999 года. Представительство ЕС в Казахстане считает, что новое соглашение укрепит политические и экономические отношения между Казахстаном и ЕС, позволит увеличить поток торговли, услуг и инвестиций. Пять лет назад подобная новость вряд ли заслужила бы повышенного внимания. Но сегодня ситуация складывается по-иному: Казахстан может стать тем мостом между постсоветским пространством и Европой, каким два десятка лет пыталась стать Россия.
Активное сотрудничество с Евросоюзом в духе партнерства началось еще в эпоху СССР при Михаиле Горбачеве. После распада Союза контакты Москвы и Брюсселя заметно интенсифицировались, двусторонние саммиты стали проводиться два раза в год. Стороны активно начали подготовку к заключению Соглашения о партнерстве и сотрудничестве Россия – ЕС, которое и было успешно подписано в июне 1994 года на острове Корфу сроком на 10 лет. Это стало примером для других республик бывшего Союза, многие из которых также вскоре подписали аналогичные соглашения.
Разумеется, в те времена как на пространстве СНГ, так и в странах ЕС вряд ли кто сомневался в том, что именно России должна принадлежать роль лидера в сближении республик СНГ с Европой и Западом в целом. Кто, как не глава России, мог ощущать себя историческим преемником Петра I, «прорубавшего окно» в Европу? Первый президент новой России Борис Ельцин с энтузиазмом принялся за выполнение этой миссии, установив прочный личный контакт с «другом Шираком», «другом Колем» и другими европейскими лидерами.
Начавшееся примерно с середины нулевых годов охлаждение отношений России с Западом (дело «Юкоса») не меняло сложившуюся ситуацию. Москва и Брюссель активно взялись за разработку нового двустороннего документа – Договора о стратегическом партнерстве на замену прежнему Соглашению о партнерстве, срок действия которого истек. К 2011 году климат в отношениях России и ЕС еще более испортился, и после проведенных 12 раундов процесс переговоров фактически застопорился. Формальными препятствиями стали разногласия по ряду вопросов торговой политики, энергетического сотрудничества, инвестиций, визового режима. Обнаружились и существенные различия в видении сторонами собственно конечного документа. Если Брюссель намеревался добиться всеобъемлющего пакетного договора, то Москва предпочитала некий рамочный документ с набором секторальных сделок.
В результате украинского кризиса, решительного поворота Киева в сторону Европы в 2014 году и дальнейшей деградации отношений России с Евросоюзом надежды на сохранение российского первенства в связях с ЕС и Западом, похоже, окончательно исчезли. При этом партнеры РФ по Таможенному союзу (ТС) Беларусь и Казахстан ясно дали понять, что не разделяют нынешнюю линию Москвы в отношении Киева и не готовы солидаризироваться с ней в нарастающем противостоянии с Европой. Если для России подписание Украиной соглашения об ассоциации с ЕС явилось серьезнейшим раздражителем, то ни в Астане, ни в Минске не увидели в этом проблемы. В августе 2014 года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на встрече с украинским президентом Петром Порошенко заявил, что ассоциация Украины с ЕС не помешает сотрудничеству между странами. Аналогичные заявления делал не раз и белорусский лидер Александр Лукашенко.
В казахстанских дипломатических кругах нынче полагают, что в условиях санкционной войны с Россией Евросоюзу нужно стабильно сотрудничать с Казахстаном. При этом казахстанские соседи никоим образом не ставят под сомнение привилегированный характер отношений с Россией. Нынешнее сближение Казахстана с Евросоюзом не отразится на взаимоотношениях с Россией, а даже наоборот, пойдет на пользу и России, заявил, в частности, дипломат Казбек Бейсебаев, работавший в посольствах Казахстана в странах Европы. В нынешней ситуации Казахстан является своего рода мостом между Россией и Европой, считает он.
Казахстанский дипломат, скорее всего, прав: если во взаимоотношениях Москвы и Брюсселя ожидать потепления в обозримом будущем не приходится, то почему бы другому государству, тем более в составе ЕАЭС, не взять на себя функцию моста? От этого могут выиграть все – и в Казахстане, и в Беларуси, и в России, и в Евросоюзе. Последний вряд ли стремится к дальнейшему обострению отношений с Москвой. Поэтому укрепление отношений с Астаной и через ее посредничество, возможно, с ЕАЭС – разумная политика.
О подобных метаморфозах в конфигурации взаимоотношений Россия – ЕС невозможно было подумать десять лет назад, когда вступали в силу базовые документы нашего Таможенного союза. Тогда важнейшей внешнеполитической целью евразийской интеграции представлялось сотрудничество с ЕС и иными партнерами от имени всей интеграционной группировки, т.е. на сегодняшний день – от имени ЕАЭС. В этом смысле мы намеревались четко следовать примеру Евросоюза, – именно он, а не отдельные члены ЕС, заключает с другими странами соглашения о партнерстве. Так должно было происходить и у нас. Но пока не выходит.
Для Казахстана, как и для России, Евросоюз является главным внешнеторговым партнером; на его долю приходится около половины всего товарооборота с зарубежными странами. Но как и у России, основу казахстанского экспорта составляет сырье. В стране практически отсутствуют производственные подразделения несырьевых ТНК. Поэтому сегодня в Казахстане намерены запустить механизм «сырье в обмен на технологии». Ключевой элемент нового соглашения с ЕС – модернизированный торгово-инвестиционный раздел, учитывающий перспективу присоединения Казахстана к ВТО, а также развитие ЕАЭС. В этом смысле Казахстан стремится брать пример с Китая, научившегося вынуждать зарубежные корпорации, работающие в стране, делиться технологиями с китайскими предприятиями.
К сказанному остается добавить, что в 2014 году Астане удалось договориться с рядом стран ЕС о смягчении визового режима. Не исключено, что после подписания соглашения о партнерстве Казахстан – ЕС, которое, вероятно, произойдет в этом году, могут сложиться условия для поиска формы взаимодействия между Зоной свободной торговли Украины и Евросоюза, с одной стороны, и ЕАЭС, с другой. И это могло бы открыть весьма неплохую перспективу.
