Русский хлеб к европейскому столу. Евгений Ясин считает, что к 2020 году Россия сможет жить на доходы от экспорта зерна, а не только газа и нефти

Сейчас эксперты приступили к доработке стратегии социально-экономического развития страны до 2020 года.

Вместе с Владимиром Мау я возглавляю группу "Новая модель экономического роста". И хочу предложить своим коллегам для обсуждения несколько вопросов. Один из них: что наша экономика может предложить сначала в дополнение, а потом и взамен нефти и газа?

Судьба нам опять подкидывает высокие цены на "черное золото", а вместе с ними и сложную задачу. Она уже несколько раз показывала, что опираться только на природные ресурсы, сырье, на рынки, которые весьма неустойчивы, опасно. Последний кризис не в счет. Он продлился сравнительно недолго, и у нас были резервы, скопленные за счет доходов от нефти. А перед этим был 20-летий спад цен на нефть. Он выпал как раз на время российских реформ, что в значительной степени усложнило их проведение. Если бы не этот кризис, связанный с бюджетным дефицитом и падением цен на нефть, не известно еще, взялось бы руководство старны за реформы.

Потом нефть пошла в рост. И в 2002 году, на мой взгляд, мы практически остановили институциональные реформы. С тех пор идеи, которые были заложены в программе Германа Грефа, а по многим пунктам и ранее, так и не воплощены в жизнь.

Поэтому сегодня мы стоим перед задачей - снова приступить к ним, но уже в более сложных условиях, поскольку в сознании людей произошел определенный откат. И прежних реформаторских настроений в обществе нет. Скорее сейчас есть позывы к укреплению порядка, и в первую очередь в работе правоохранительных органов. Это, конечно, тоже очень важно. Но задача стоит более масштабная: нужны институциональные реформы, которые ориентированы на то, чтобы наши люди и организации стали более инновационными, скорее бы шли на риски, вкладывались в новаторские проекты.

Мы должны обеспечить условия для создания в России сильной инновационной экономики, способной конкурировать с крупными странами. Это исключительно сложная задача. Она затрагивает многие культурные ценности, традиции, а люди не всегда готовы с чем-то расставаться. Не хочу сказать, что придется отказываться только от хорошего, но от плохого - точно. Нам предстоит победить в себе лень, низкую способность к самоорганизации.

С чего же начать? Надо решить, как все-таки проводить модернизацию. Пока в качестве основного фундамента нашей экономики мы реально рассматриваем топливно-энергетические ресурсы, их экспорт. Потом, надеюсь, создадим иные институты, сможем рассчитывать на успехи в инновациях. Но между нынешней и будущей ситуацией есть разрыв во времени, который мы должны заполнить.

Инновации, как известно, делятся на две категории. Первая - для себя, то есть усвоение компаниями, организациями каких-то новинок, которыми уже пользуются другие страны. Вторая - инновации для рынка, они создаются заново и являются товаром, который всегда будет пользоваться спросом в отличие от нефти и продуктов старых отраслей. Надо ли противопоставлять одно другому?

Тут я прочитал в одном из докладов, который был подготовлен в правительственных кругах, что наши предприятия проявляют слабую заинтересованность в науке, мало тратят на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКРы), предпочитая закупать новое оборудование. Это было сказано явно с упреком в адрес бизнеса. Что, на мой взгляд, неправильно. Для нас освоение достижений других сейчас более выгодно, более выполнимо, чем создание высококачественных инноваций для рынка. Убежден, мы сейчас должны активно закупать оборудование, технологии, обучать людей и тем самым повышать свой технологический уровень. Тогда у бизнеса появится и спрос, и вкус к инновациям.

Пора также определиться и с тем, что наша экономика может предложить, как я уже сказал, сначала в дополнение, а потом и взамен нефти и газа. Мой ответ - это, в частности, может быть сельскохозяйственная продукция. И вот почему. Во-первых, совершенно очевидно, что экономический подъем самых многонаселенных развивающихся стран влечет за собой рост доходов их граждан, а, значит, резкое повышение спроса на продовольствие. Во-вторых, растет население и в странах, где материальный уровень остается невысоким, но кормить людей все равно надо. Эксперты прогнозируют: если ситуация с продовольствием не изменится, мир столкнется с новой проблемой - голодом. Еды будет не хватать, и, стало быть, она будет становиться дороже. Надо сказать, что события на Ближнем Востоке в значительной степени связаны с продовольственным кризисом, с ростом цен на зерно.

В мире всего несколько стран, у которых есть излишки земельных угодий, пригодных для выращивания важнейших продовольственных культур, прежде всего зерновых. В первую очередь это Россия. Мы можем использовать обширные угодья, применять на них передовую технику, высокоурожайные сорта растений. И на больших площадях вести рентабельное производство. До прошлогодней засухи Россия поставляла на мировой рынок примерно 20 миллионов тонн зерна. Это очень приличный результат, особенно для страны, которая совсем недавно импортировала 40 миллионов тонн зерна. Так что наши сельхозпродукты, прежде всего зерно, вполне могут стать альтернативой нефти и газу. Даже не с целью их вытеснения, а как дополнение, чтобы создать стабилизирующий фактор для российской экономики на случай кризиса на рынке энергоносителей.

Что нам мешает? Для организации рентабельного производства нам нужны сорта сельхозкультур, которые бы обладали определенными свойствами. Во-первых, засухоустойчивые, потому что засухи у нас бывают не только в экстремальные годы, особенно в тех районах, которые потенциально могут стать основными для расширения производства зерна. Во-вторых, нужны сорта, которые способны обходиться без различного рода гербицидов, пестицидов и прочего, что особенно ценится на мировом рынке. Есть у нас возможности производить такие семена? Есть. Генномодифицированные сорта, выведенные с применением методов биотехнологии, обладают всеми свойствами, которые нам нужны. Принципиальный вопрос: следует ли опасаться всех этих генетических изменений? Я не готов ответить на него. Во-первых, я не специалист, к тому же единодушия среди знающих экспертов нет. Но знаю, что противники этой технологии создания новых сортов утверждают, что они недостаточно устойчивы, то есть теряют свои качества противостоять засухе, сорнякам и вредителям. И могут заражать другие растения. Если дело только в этом, то надо работать, добиваться повышения устойчивости. К тому же убедительных доказательств вреда от генномодифицированных продуктов нет. И я понимаю, что, если эта дискуссия разрешится в пользу новой технологии, то мы получим серьезные шансы для укрепления российской экономики. Так пусть специалисты выложат публике все аргументы. Но решать этот вопрос надо. Я вижу ситуацию, когда Россия будет экспортировать не 20, а 100 миллионов тонн зерна. И на него будет спрос.

Кстати, значительная часть говядины, которую мы употребляем, завозится из-за рубежа. А скот там кормят в основном генномодифицированной соей, которая выращивается в Бразилии. Нужно иметь в виду, что это еще одна страна, которая имеет большие резервы сельскохозяйственных угодий. Третья - Украина. И она уже предпринимает меры, чтобы внедрять различные инновации в сельском хозяйстве. В трех крупнейших зерновых странах - США, Австралии, Канаде - производители тоже приняли решение, что они энергично принимаются за развитие биотехнологий.

А мы по традиции продолжаем сидеть в засаде. Так можно со своими "нефтяными варениками" все проспать и оказаться последними среди тех, кто добивается успеха.