Владимир Петриченко: Снижение урожая риса на Кубани не грозит дефицитом

Генеральный директор «ПроЗерно» Владимир Петриченко РБК ТВ Юг — о том, какой урожай зерновых ожидается на Юге, что будет с ценами и экспортом пшеницы, и какие страны стали основными импортерами российского зерна

Зерно нацелилось на Африку и Восток

— Аграрии России собрали зерна меньше, чем в прошлом году, однако показатели все еще достаточно высоки. Как цифры этого года скажутся на показателях экспорта зерна в 2023 году?

— Сейчас идет сильная, хорошая уборка, несколько ниже прошлогодней. Но прошлогодняя была космически рекордной, собрали более 157 тонн зерна. И сейчас мы идем на второй результат после этого рекорда. Я полагаю, что мы соберем где-то 140 млн тонн зерна, их них около 90 млн тонн — это пшеница. Это очень мощный урожай, но несколько уступает прошлогоднему рекорду.

Но стоит отметить, у нас переходящие запасы сейчас со старта нового сезона — где-то 27-28 млн тонн зерна. По сравнению со стартовыми 14-15 млн тонн в прошлом сезоне получается, что предложение зерна почти то же самое, что и было в прошлом году за счет увеличения переходящих запасов. Поэтому я полагаю, что экспорт зерна у нас, надеюсь, вырастет. Если в прошлом году он был на уровне почти 60 млн тонн, чуть меньше, то сейчас, я полагаю, экспортный потенциал в размере 64 млн тонн зерна.

— Какие риски способны повлиять на продвижение российского зерна на мировой рынок?

— Во-первых, государство в следующем году с 15 февраля по 30 июня устанавливает экспортные квоты. Я не знаю, в каких объемах это будет. Допустим, мы отправим на экспорт половину от этих 64 млн тонн, 33-35 млн тонн вывезем. А какую квоту установят в Минсельхозе, пока неизвестно. Касательно рисков, то есть, так скажем, конъюнктурные вопросы, которые сейчас стоят не менее остро, чем в прошлом году. Первое — то, что сейчас несколько падают цены, сползают вниз. И на таком вялом рынке торговать, конечно, трудно. Рынок должен быть более бодрым. Второе — конечно же, есть внешние факторы, такие как курс рубля, политическая ситуация в плане возврата в зерновую сделку или наоборот, наша твердость по отношению к зерновой сделке, санкции. Здесь есть внешние факторы, которые будут очень серьезно негативно влиять на наш экспорт.

— Что в текущем году происходит с ценообразованием, насколько уровень цен удовлетворяет производителей?

— В первую очередь, у нас очень тяжелая экспортная пошлина на зерно. Она сейчас составляет 47$. И есть факторы, влияющие на то, что она будет расти. Именно ожидание роста пошлины заставляет экспортеров уходить по ценам вниз. Они затоварены, а спрос слабый. Более того, появились слухи о том, что государство хочет установить минимальные цены на экспорт зерновых и вообще продовольствия. Соответственно, покупатели вышли на паузу, спрос ушел в ноль, а закупочная цена сползла вниз. А регионы вслед за этим пошли тоже вниз, потому что внутренний спрос очень слабый, и роста внутреннего потребления зерна не предвидится. Надеюсь, мы будем на прежнем уровне в 84-85 млн тонн внутреннего потребления. Если мы на этом останемся в нынешнем сезоне, это уже будет хорошо.

— Какой можно дать прогноз по ценам до конца года?

— Если и когда неопределенность рассосется и начнется более-менее нормальная торговля, то я полагаю, что до конца календарного года после ямы сентября-октября будет некоторый подъем. А вторая половина сезона в плане цен может оказаться еще более подъемной, чем первая. Но давайте отметим следующее — сейчас экспортные цены находятся на уровне 240-245$ за продовольственную пшеницу на глубоководных портах Черного моря. Год назад цена была 325$. Так что мы сейчас находимся в ценовой яме, и из нее надо выбираться.

— Какие мероприятия способны поддержать цены на российскую пшеницу на мировом рынке?

— Первое, зерновики год назад, в течение прошлого сезона, ждали выхода из зерновой сделки, и сейчас ждут уверенной стабильности в том, что мы не вернемся на невыгодных для нас условиях на зерновую сделку. Потому что именно она, в общем-то, убивала в прошлом сезоне цены, они постоянно падали, пока не докатились до текущих низов. И второе, даже если и когда будут какие-то подвижки в переговорном процессе на мировом рынке, то тогда надо добиваться снятия санкций с экспорта нашего продовольствия, подключения к SWIFT «Россельхозбанка» и других банков, которые участвуют в продовольственном экспорте. Шаг за шагом это все — с фрахтом, со страхованием, с платежами за наше продовольствие, надо решать те санкционные кандалы, которые сейчас находятся на нашем экспорте.

— Какие страны стали основными партнерами по внешнеэкономической деятельности в сфере поставок зерна? Как изменилась география экспорта за последний год, какие страны в топе?

— Набор покупателей нашего зерна довольно традиционен — Турция, Египет, Саудовская Аравия, Иран. В прошлом сезоне на пятую строчку вышел Алжир, и это очень хорошее достижение наших зерновиков, что мы вытеснили оттуда французов. Сейчас, в этом сезоне, сохраняется набор других покупателей — это, естественно, Северная Африка, и вообще почти вся Африка, Ближний Восток, даже тихоокеанские есть покупатели, как Мексика. Сейчас на десятое место вышла Индонезия. Это очень мощный покупатель. Они берут более 11 млн тонн пшеницы, то есть, находятся на 2-3 месте среди покупателей пшеницы в мире. И вот теперь мы туда поставляем не скромные объемы, а весьма серьезные и существенные. Это замещение Украины на рынке Индийского океана.

Урожай обеспечен

— Что происходит с урожаем риса в России, и на Юге страны в частности?

— Надо сказать, что Краснодарский край во многом разочаровывает в плане урожая по сравнению с прошлым годом. Если, скажем, по Ростовской области весьма стабильное производство всех основных зерновых, то по всем, и масличным, и зерновым, на Кубани есть снижение урожайности. Погодные факторы в начале весны и лета повлияли на урожай негативно. И поэтому есть снижение урожайности как по всем зерновым, так и по масличным, и по рису в том числе. Но в целом, я все равно полагаю, что урожай риса в этом году будет выше 1 млн тонн. Этого вполне достаточно для того, чтобы обеспечить внутреннее потребление. Но тут надо отдать должное, что у нас все равно будет импорт, потому что длиннозерный рис мы не производим, а завозим в размере около 200 тыс. тонн ежегодно. В этом сезоне рис является интересной торговой культурой. Цена на тайский рис сейчас выше 600$, это хорошая цена. Поэтому я думаю, что импортный паритет для нашего риса тоже будет на высокой ценовой планке, все должны быть довольны.

— Что в этом же контексте мы можем сказать об урожае кукурузы?

— Я полагаю, что мы соберем где-то 15,2 млн тонн кукурузы. Хороший урожай, в рамках прошлогоднего, может быть, немного выше. Но цены сейчас на кукурузу не самые лучшие. Увы, это тоже дань проблем с мировым спросом. Если, скажем, цены на пшеницу по сравнению с прошлым годом упали на 25%, то на кукурузу это падение произошло на 30% на мировом рынке. Это говорит о том, что продовольственный кризис в мире — это совершенно пропаганда, а не истина. Поэтому для кукурузы цена, скажем так, неплохая, должна быть лучше намного, чем она есть сейчас на мировом рынке, тем более, у нас. Отдельно надо еще отметить, что у нас есть пошлина на кукурузу, как на ячмень и пшеницу, и она весьма неприятная. На текущий момент это 27$. Мы понимаем, что когда снимается 27$ с того, что мы и так продаём ее по 209-210$, это существенная неприятность.

— Каким будет урожай ячменя в этом году?

— Сбор по ячменю, я полагаю, будет в районе 20,5 млн тонн. Хороший урожай, несколько скромнее, чем в прошлом году, но все равно это выше среднего. Экспортный потенциал сейчас выше, чем в прошлом году, благодаря переходящим запасам. Мы в прошлом сезоне отэкспортировали 4,8 млн тонн, сейчас 5,4 млн тонн вполне можно вывезти. Только цены на 30-35% ниже прошлогодних. Вот это неприятная реальность.

— В мае правительство выделило 10 млрд руб. на господдержку производителей зерна в 65 регионах, которые позволяют компенсировать до 50% своих затрат на производство и реализацию пшеницы, ржи, ячменя и кукурузы. Часть производителей в этой связи задумалась об изменении структуры сева. Что сейчас происходит со структурой сева?

— Давайте для начала оценим все эти денежные средства. Когда наше государство в плане экспортной пошлины снимает с рынка из карманов сельхозпроизводителей в 2023 году 233,739 млрд рублей, то возврат 10 млрд руб., в общем-то, я считаю очень скромным. Слишком скромным для того, чтобы возместить, как они говорят, 50%. Это совсем не 50%.

Вообще можно посмотреть на две цифры: в федеральном бюджете на 2023 год на финансирование АПК предусмотрено 453 млрд рублей, а при этом поступления в бюджет РФ в 2023 году от экспортных пошли на зерновые и масличные культуры может составить 233,739 млрд рублей. Таким образом, отечественные хлеборобы экспортными пошлинами на 51,6% финансируют весь бюджет Минсельхоза РФ, а доля государственных финансов в этом предприятии лишь 48,4%!

То, что у нас происходит со структурой зерновых посевов, то надо отметить, в первую очередь, существенный рост посевов под зернобобовые. И это естественная вещь, потому что они не были обложены пошлиной, на них есть неплохая цена относительно других зерновых, пшеницы, ячменя, кукурузы. Я имею в виду, в первую очередь, горох, нут. И это приводит к тому, что производство зернобобовых существенно вырастет. Я полагаю, что будет собрано 5,8 млн тонн зернобобовых, по сравнению с 4,7 млн тонн в прошлом году.

Но увы, сейчас и зернобобовые попали под экспортную пошлину в 7% с 1 октября 2023г по Постановлению № 1538.

Могли бы быть некоторые изменения в структуре посевов в сторону масличных, но этого не произошло, потому что масличные обложены еще более тяжелыми пошлинами, чем зерновые. Есть запрет на экспорт рапса, есть запретительные пошлины на подсолнечник и на соевые бобы. Но если бы были более мягкие таможенно-тарифные барьеры, то конечно же, изменения происходило бы в сторону масличных, они более рентабельны, чем зерновые.

— Можете ли дать оценку, как пройдет следующая посевная кампания?

— Я весьма затрудняюсь это оценить, потому что у нас очень большой идет экспорт, и будем смотреть, как он будет развиваться, какие будут квоты, насколько успеем и сможем отэкспортировать нужные нам объемы. Сможем ли мы осуществить тот набор, который стоит перед зерновиками. Если будет оставаться много кукурузы или ячменя, соответственно, яровой сев будет скромнее обычного. Поэтому пока говорить сложно.