Эдуард Зернин: Мы последовательно наращиваем объемы экспорта и стремимся к новым рекордам

Глава Союза экспортеров зерна о проблемах и перспективах российских поставок

Карта экспорта российского зерна претерпевает изменения в режиме реального времени. Геополитика и санкции — главные вызовы, с которыми работают поставщики пшеницы, ячменя, кукурузы. Как Алжир стал лидером по темпам импорта зерна из РФ, какие перспективы есть у России на рынках Индии, Пакистана и стран Латинской Америки и почему Китай вряд ли нарастит ввоз российской растениеводческой продукции в ближайших сезонах — в интервью журналу поле.рф рассказал председатель правления Союза экспортеров зерна Эдуард Зернин.

— Эдуард Петрович, первый вопрос — про «синдром отмены» на зерновом рынке. К ноябрю есть ли какие-то признаки выздоровления? Насколько острыми остаются для российских экспортеров проблемы с фрахтом, страховкой, расчетами с покупателями и торговым финансированием?

— Культура отмены — новомодный инструмент дискриминации. Нас действительно хотели отменить, обнулить наше присутствие на мировом рынке, невзирая на последствия для нуждающихся стран. Для этого были запущены скрытые санкции: ведь никто в здравом уме не был готов взять на себя ответственность за голодные смерти миллионов людей в Африке и на Ближнем Востоке. Санкции вводились скрытно, исподтишка, мы узнавали о них по факту, рискуя своей репутацией и финансовым положением. Сегодня можно уверенно сказать, что у наших вчерашних партнеров ничего не получилось. Да, нам потрепали нервы, но российское зерно и российских экспортеров отменить не удалось. Мы на деле показали свою добрую волю и обязательность в исполнении контрактов, в некоторых случаях — ценой собственного финансового благополучия. Мы рассматриваем это своеобразной инвестицией в развитие мирового рынка зерна. Наши клиенты и партнеры это знают и ценят. 

Кроме того, мы серьезно переосмыслили свой подход к работе с ключевыми потребителями, включили все доступные нам инструменты зерновой дипломатии, задействовали ресурсы Минсельхоза, Россельхознадзора и их подведомственных организаций, за что им огромное спасибо. В условиях ограниченных логистических и финансовых ресурсов мы сосредоточили свои усилия на странах Ближнего Востока и Северной Африки, самых крупных импортерах пшеницы и других зерновых культур, остро нуждающихся в бесперебойных поставках базового продовольствия. 

Сегодня можно сказать, что наша стратегия сработала, мы последовательно наращиваем объемы экспорта и стремимся к новым рекордам, продиктованным как нашим рекордным урожаем, так и возросшими потребностями наших клиентов.

—  В начале июня Вы говорили о том, что при невероятном спросе на российское зерно наши экспортеры выбрали чуть более 70% экспортных квот от общего объема, в том числе порядка 60% по пшенице. Это было обусловлено в первую очередь именно скрытыми санкциями. Будет ли в таком случае исчерпана квота в 25,5 млн тонн в будущем году?

— Да, мы приводили этот пример для оценки разрушающего эффекта скрытых санкций. В этом сезоне мы все-таки рассчитываем, что добрая воля и здравый смысл в нашей профессиональной среде победят, а российские экспортеры вместо преодоления санкционных барьеров сосредоточат свои усилия на поставках зерна нуждающимся странам. В таком случае наши шансы выбрать квоту существенно улучшатся. Хотя по своей природе квота не является инструментом целеполагания и перед нами не стоит задача выбрать ее полностью.

 — Иран заявил о намерении занять первое место в топе стран—импортеров российской пшеницы, сместив Турцию в этом сельхозгоду. Каковы ожидания союза? Какие еще рокировки могут быть среди импортеров?

— Мы видим стремительный рост объема поставок пшеницы в Алжир, Саудовскую Аравию и Египет, это прямой результат нашей зерновой дипломатии.

Турция остается важным торговым партнером, хотя и сократила объем закупок в этом сезоне в пользу пшеницы другого происхождения. Что же касается Ирана, то при всех предпосылках роста объемов торговли нашим иранским партнерам надо серьезно поработать над платежной дисциплиной и приведением стандартов ведения бизнеса к общепринятым, иначе предпосылки рискуют остаться нереализованными.

— Какие страны, ранее не входившие в число импортеров, высказали желание закупать пшеницу у нас?

— Мы видим нарастающий интерес к нашему зерну со стороны стран Латинской Америки. Это обусловлено неурожаем в их традиционных странах-поставщиках. Другим перспективным направлением могут стать страны Азии, в первую очередь Индия и Пакистан, сильно пострадавшие в этом сезоне от жары и засухи.

Развитие дальних направлений требует нормального доступа к крупнотоннажному флоту, страховым продуктам и инструментам торгового финансирования. В случае снятия санкционных барьеров мы без особого труда справимся с задачей снабжения этих стран зерном российского происхождения.

^{Топ-10 импортеров российского зерна в 2021 году. Источник: «Российская газета»}

— Китай недавно согласовал список российских экспортеров пшеницы, теперь там не только Дальний Восток и Сибирь, но и основные регионы-производители. Есть оценки, вырастет ли в этом году поставка по железной дороге в Китай, если да, то насколько?

— Мы не думаем, что товарооборот с Китаем увеличится в ближайшие сезоны за счет массовых поставок зерновых и других растениеводческих культур.

Мы сделали только первые шаги в этом направлении, хорошо отдавая себе отчет, что пшеница входит в перечень сельхозкультур, по которым Китай будет добиваться самообеспеченности.

Может сложиться и так, что он добьется этого раньше, чем мы пройдем длинный путь бюрократических согласований, тогда объемы наших поставок так и останутся на невысоком уровне приграничной торговли. Чуть более высокие шансы есть у поставок отечественной сои, но это скорее обусловлено эффектом низкой базы и невысокой удельной долей российской сои в объемах закупок китайских импортеров.

— Неоднократно звучала тема собственного флота для перевозки продовольствия, в том числе зерна на экспорт. Кого видите главными участниками в такой структуре, каким тут может быть участие государства, а каким — частного капитала?

— Возникшая в этом сезоне потребность в собственном флоте — прямой результат скрытых санкций, введенных нашими вчерашними партнерами против поставок российского зерна. Если раньше мы рассчитывали на возможности международной кооперации, то теперь будем повышать уровень собственной обеспеченности балкерным флотом. Это не будет лишним даже в случае снятия санкций. Задача государства — простимулировать соответствующий инвестиционный процесс как на уровне судостроительной отрасли, так и на уровне компаний — экспортеров и агрохолдингов.

— Как оцениваете темпы выкупа зерна у сельхозтоваропроизводителей в рамках зерновых интервенций? За три месяца — 1,3 млн тонн при плане 3 млн тонн до конца года. Помогает ли инструмент смягчить давление на цены на зерно внутри страны?

— Нет никакого плана, есть лимит в 3 млн тонн, это совершенно разное целеполагание. Государство никогда не ставило перед собой задачи выкупить с рынка этот объем. Оно установило лимит дополнительной господдержки аграриев через лимитированный выкуп излишков их урожая. Практически все участники рынка отмечают рыночный уровень цен на торгах, а отсутствие ажиотажа на них позволяет утверждать, что никаких проблем с реализацией урожая у аграриев нет. Низкие темпы реализации зерна нового урожая — результат осознанной сбытовой политики аграриев.

— Приостановка участия РФ в зерновой сделке и потом возврат к ней привели к своеобразным «качелям» в стоимости пшеницы на Чикагской бирже. Какое реальное влияние мировые биржи сейчас оказывают на российский рынок, на работу экспортеров российского зерна после 24 февраля?

— Биржевой рынок традиционно находится во власти спекулянтов, это их вотчина. Несмотря на связь с рынком реального зерна, которое является базовым активом для производных финансовых инструментов, не надо об этом забывать. Спекулянты живут волатильностью, это источник их заработка. Их не интересует реальный товар, им нужна вариационная маржа. В период высокой волатильности ценообразование производных инструментов сильно отрывается от рынка базового актива, что мы видели в прошлом и в текущем сезоне. Надо сказать, что наши покупатели это хорошо понимают, поэтому не реагируют на всплески волатильности и спекулятивные атаки, дожидаясь предсказуемых ценовых ситуаций для осуществления закупок.

— Растет число сделок с иностранными государствами без тендеров. О чем это говорит? Каковы причины недопуска России на зерновые тендеры в Ираке?

— Прямые сделки, минуя тендеры — это результат наших усилий в сфере зерновой дипломатии и высокой оценки нашей деловой репутации. Нет худа без добра.

Борясь с последствиями скрытых санкций, мы вышли на прямой контакт с госагентствами — крупнейшими мировыми покупателями пшеницы, ячменя и другой базовой сельхозпродукции.

Нам в этом сильно помог Минсельхоз России, поскольку государственный статус таких закупочных агентств предполагает контакт именно по линии межгосударственного взаимодействия. Не менее ценным стал вклад Россельхознадзора, который системно отрабатывает вопросы качества и фитосанитарной безопасности российского зерна, синхронизируя ожидания стран-импортеров с нашими возможностями. Именно системность проводимых мер способствует развитию взаимовыгодных отношений. Наши успешные бизнес-кейсы являются наглядным примером для политически ангажированных стран, таких как Ирак и некоторые другие, правительства которых могут на конкретных примерах посчитать свои убытки от недопуска российских экспортеров к прямым поставкам зерна. Кстати, примерно три года назад мы проводили аналогичную работу с Алжиром, который в этом сезоне является лидером по темпам роста закупок российской пшеницы.

Так что мы не теряем надежд ни в случае Ирака, ни в случае некоторых стран Юго–Восточной Азии, которые мы были вынуждены покинуть в том числе и по политическим причинам.

— Экспорт зерна из России с начала 2022–23 сельхозгода (1 июля 2022 года — 30 июня 2023 года), по данным на начало ноября, снизился на 1,5% по сравнению с показателем за аналогичный период прошлого сельхозгода и составил 17,995 млн. По пшенице снижение — 3,5%, а урожай зерна уже превысил 150 млн тонн. Какие еще меры могут помочь экспорту? Снижение ставок пошлин?

— Экспорт зерна не снизился, он, наоборот, растет, мы наверстали отставание с начала сезона.

Темпы отгрузок в текущем квартале – рекордные. Рынок оценил наши возможности и нашу надежность, отсюда и результаты. Темпы экспорта тормозят в первую очередь скрытые санкции, во вторую — сильный рубль, только потом экспортные ограничения.

Но здесь важно оговориться, что эти ограничения введены для защиты внутреннего рынка и обеспечения собственной продовольственной безопасности.

Занятный факт, но против экспортных ограничений выступают люди, далекие и от экспорта, и от растениеводства. Они пытаются таким образом присоседиться к большому делу и поиметь свои дивиденды. Люди дела — те, которые действительно формируют рынок, — спокойно работают в сложившихся условиях, им все понятно, их все устраивает.

—  Некоторые участники рынка отмечали, что механизм расчета пошлины на кукурузу стоит изменить, учесть в нем страны Каспийского бассейна, чтобы сделать экспорт более привлекательным. Какова здесь Ваша позиция?

— Это очевидная ситуация, которая хорошо известна членам экспертного совета Национальной товарной биржи, утверждающего методики расчета индексов.

Ценовой индекс на кукурузу нуждался в дополнительных базисах, поскольку через порты Каспия отгружаются относительно высокие для данной культуры объемы.

Мы неоднократно обсуждали данный вопрос и могу сказать, что процедура уже запущена, требуется еще немного времени, чтобы официально утвердить изменения.