Глава Зернового союза предсказал фиаско России на мировом рынке зерна. Аркадий Злочевский: «Конкуренты наращивают мускулы и в итоге заместят нас»

Перспективы сельскохозяйственного сезона 2022 в России выглядят весьма грустно. РФ запретила экспорт подсолнечника и рапса. Ограничила вывоз пшеницы. Введена квота в 1,5 млн тонн на экспорт российского подсолнечного масла. Крестьяне испытывают трудности с импортными семенами, удобрениями, запчастями для уборочной техники. Что происходит на аграрном рынке сейчас и что мы увидим в ближайшем будущем, рассказал президент Российского зернового союза (РЗС) Аркадий Злочевский.

— ООН считает, что события на Украине могут сказаться на урожае этого года. Есть ли подобная угроза и каков ваш прогноз: сколько посеем, сколько соберем?

— У нас хорошее состояние озимых посевов. Но есть ряд нюансов, к которым надо очень внимательно присматриваться.

Весь озимый сев шел под давлением региональных администраций под лозунгом «выполни план, иначе не получишь субсидий». И вот вопрос: а сколько в региональной статистике таких «приписок»? В ноябре были данные — 18,4 млн га под озимые. В декабре цифры подтвердили. В конце марта в письме, которое Минсельхоз направил в Госдуму, сказано, что под озимый сев у нас 19 млн га. Это опять же по данным регионов. Первая мысль: продолжали сев по снегу?

Вопрос достоверности данных открыт и подлежит экспертизе и обсуждению. Я сомневаюсь в том, что последняя статистика верна.

Что касается сохранности посевных площадей, то она у нас отличная. Потери по посевным — 3%, это очень мало (обычно 6–7%). Но вопрос: а сколько засеяли?

Дальше возникли проблемы с яровым севом с точки зрения наличия ресурсов, необходимых для его проведения. Во-первых, рубль резко обвалился. Во-вторых, сами деньги стали недоступны, от слова «совсем». Ключевая ставка в 20% означает, что банк будет давать кредиты под 30%.

Крестьяне занимаются поиском альтернативы. Например, некоторым приходится переходить на механическую, ручную прополку. Денег нет на химические средства, а сорняки никто не отменял. Понятно, что это менее эффективно, долго и сложно. Это называется — падение технологичности.

Есть и другая проблема, связанная с деньгами. Поголовно все поставщики ресурсов перешли на систему стопроцентной предоплаты. Раньше все средства для защиты культур предоставлялись с отсрочкой платежа. Причем отсрочки были до одного года. То есть аграрии получили ресурсы, отсеялись, собрали урожай и только потом, после его продажи, расплатились.

Сейчас деньги в банках недоступны, а ресурсов нет у очень многих, чтобы внести предоплату. В этих условиях надо ожидать довольно серьезного падения производственной технологичности. Это не значит, что мы провалим этот яровой сев. Такого не будет. Но в дальнейшем потери могут быть очень большими. Если к отсутствию технологичности добавятся плохие погодные условия, мы автоматом получим серьезное падение показателей урожайности.

По пшенице, скорее всего, проблем особых не будет. Больше 60% валового сбора — это озимая пшеница. А вот поздние культуры будут сеять по остаточному принципу (сколько средств останется, столько и будет). Тут под удар попадает кукуруза.

Если говорить о перспективах урожая, то я прогнозирую, при благоприятных погодных условиях, валовый сбор зерна в районе 120 млн тонн. В случае неблагоприятных — будет существенно меньше: около 100 млн тонн.

— Государство не может заставить фермеров увеличить посевные площади и по приказу нарастить урожайность на поле. Итогом будут только приписки?

— Смысл приписок для крестьян — получить субсидии. Минсельхоз спускает в региональные управления сельского хозяйства план и говорит, чтобы они «давали вал» — и по площадям, и по урожаям, в противном случае прекратятся субсидии и господдержка. Крестьяне «рисуют» властям этот план. Надо так надо, потому что лишиться государственного финансирования крайне болезненно.

— По оценкам Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), конфликт на Украине непосредственно скажется на мировых ценах на пищевые продукты: в глобальном масштабе они могут вырасти на 8–22%. Вы видите такую угрозу?

— Когда ФАО говорит о рисках голода и недоедания, речь в первую очередь о ценах. Предложения по зерну в мировом масштабе будет достаточно. Но, например, Египет, страны Африки могут не потянуть такие цены: по $400 за тонну пшеницы — это дорого. Бесплатно же никто поставлять не будет.

Цены подвержены влиянию политических рисков. Свежий прогноз министерства сельского хозяйства США (USDA), а на его прогнозы опираются абсолютно все, давал рост мирового производства зерна, несмотря на начало спецоперации. Возможно, что-то было недоучтено, например недосев на Украине: аналитики собирают информацию заранее.

В целом в мире производство зерна растет. На фоне нынешних цен роста спроса не будет. Будет снижение потребления. Прогнозировать цены можно, только исходя из прогноза политических рисков и понимания того, как долго они будут сохраняться. Да, цены имеют тенденцию к росту, но только пока эти политические риски работают. Как только в геополитике наступит определенность, цены начнут снижаться.

Хотя уже понятно, что падение посевов на Украине может быть компенсировано: в Канаде, США, Австралии хороший урожай. В мире в целом также увеличились посевные площади под пшеницу. Это именно мы нашими ограничениями, поддерживающими цены на высоком уровне, мотивировали всех остальных расширять посевные площади. Сейчас конкуренты «наращивают мускулы» и в итоге заместят нас на мировом рынке.

— Российские производители зерна попросили Центробанк обеспечить возможность экспорта своей продукции с оплатой в рублях. Такое возможно?

— Это вынужденная история: транзакции в долларах не проходят. На самом деле в этом обращении содержится не желание продаваться за рубли, как многие восприняли, – тут, скорее, попытка справиться с рисками.

В документе обращается внимание ЦБ на то, что продажа в рублях возможна только на определенных условиях. Я не думаю, что ЦБ согласится на специальный режим для зерновиков. Если это произойдет, тут же подтянутся все остальные со словами «и нам давайте».

— Введенные ограничения — запрет на экспорт, квоты — скажутся на желании фермеров и переработчиков сохранять объемы производств? Ведь государство квотами и пошлинами ограничивает их доходность. Нас ждет сокращение посевных и урожая, а дальше — возможный дефицит?

— Есть риск, что у крестьян не будет желания работать. Ограничениями мы убиваем мотивацию. Делаем еще это в самые неудачные моменты: перед началом сева.

Зачем давать рынку сигнал «сеять не надо, продать не сможете»? Постановление могли бы отложить на пару месяцев, чтобы фермеры отсеялись. Да, экспорт будет продолжаться через лицензии Минпромторга, но фермеры видят, что в шапке документа стоит «запрет». Это главное.

Крестьяне давно не верят решениям наших властей. А если Минпромторг не выдаст эти лицензии? Лучше себя обезопасить и вовсе не сеять или перейти на другие культуры, экспорт которых еще не запрещен. Производить то, что не имеет рынка сбыта, бессмысленно. Главный и основной предел — это банкротство, которое сейчас невозможно. Но хозяйство не может закрыться, не может избавиться от долговых обязательств и должно производить продукт. Раньше мог прийти собственник побогаче, и земельный ресурс не загнивал бы. Этот механизм сейчас не работает: банкротство отменено. В результате зерновое производство уже падает, но статистика это отразит только в 2023 году.

— Удобрения, химия, ГСМ — цены поднялись на все. Как текущая ситуация отразится на себестоимости и урожайности сельхозкультур?

— Технологическая цепочка скована намертво. Если одно звено выпадет — например семена — пострадает вся цепь. Раньше по импортным семенам принималась авансовая оплата — около 30%. И вот все поставщики, которым такая авансовая оплата пришла, отказались поставлять, либо выставили новую цену.

Семена сейчас недоступны для покупателей-аграриев. Даже есть отказы по предоплате в 100%. А по другим ценам уже не взять: семена подорожали в два раза. Вот и получается: зачем при плохой генетике хорошие удобрения, средства защиты? Тут возникают риски по позднему севу. Все ресурсы брошены на сев уже сейчас, а вот когда дело дойдет до кукурузы, подсолнечника, средств может уже не хватить.

— Все семенные фонды после развала СССР были уничтожены. Теперь семена покупаются за границей за валюту. Что будет, если иностранцы решат не отгружать в Россию семена?

— У нас есть свои семена — сортовые. Из других стран к нам поступают гибриды. Сортовые семена стоят дешевле, они доступны, только вот урожайность по ним низкая.

Мы пересели на дорогие, гибридные семена импортной, например, ржи, потому что они дают 75 центнеров с гектара. А свои, сортовые, в хороший год при благоприятной погоде давали 40 центнеров с га. Гибриды окупаются гораздо лучше, в силу большой урожайности. Поэтому и перешли на импорт.

А своих гибридов у нас нет. Наши селекционеры когда-то решили, что не надо этим заниматься. Селекционная работа не окупается. Приходится размножать допотопные семена ржи. Если поставки зарубежных гибридов прекратятся, придется перейти на сортовые семена — это приведет к резкому падению урожая.

— В мире наблюдается ажиотаж вокруг подсолнечного масла. В Германии отпускают не больше 4 бутылок в одни руки. Как из-за запрета на вывоз подсолнечника могут пострадать страны-импортеры?

— Два самых крупных и мощных поставщика подсолнечного масла — Украина и Россия. Украина не может наращивать экспортный потенциал, а Россия сама себя ограничила. Когда вводились пошлины на пшеницу, я публично заявил, что через подобные меры не получится добиться снижения цен. Так как мы первые по пшенице в мире, то через ограничение мы поднимем мировые цены ровно на размер нашей пошлины. Без нашего ресурса потребители загнутся. С маслом ситуация еще хуже. Игроков меньше. Россия вместе с Украиной на мировом рынке подсолнечных масел занимают 80%. Да, есть другие масла, но подсолнечное можно заменить далеко не всем.

— Российские аграрии опасаются перебоев с электроникой и программным обеспечением для умной сельхозтехники в мае, когда посевная пойдет полным ходом. Будем сеять на глазок?

— Основная проблема — дистанционное управление техникой. Все построено на GPS — американской спутниковой системе навигации. Приборов с ГЛОНАСС — российской спутниковой системой навигации — на сельхозтехнике нет. Надо менять такое положение дел. И еще непонятно, где взять приборы, которые будут связывать работу импортной техники с ГЛОНАСС. Отсутствие возможности использовать цифровизацию приведет к необходимости искать альтернативу. Придется также откуда-то брать высококвалифицированную рабочую силу, которая в случае необходимости сможет управлять этой техникой вручную, без навигации. Темпы обработки земли упадут. Но это не смерть отрасли, это проблема, от которой падает эффективность.

— Денег у фермеров нет. Многим банки и вовсе отказывают в кредитах. В 2021 году деньги выдавали под 11–12% на экспресс-кредиты, около 5% — на обычные. Что сейчас? Верить в щедрость правительства и рассчитывать на субсидии?

— Крестьян в любом случае не будут осыпать золотом. Но у властей должно появиться понимание, что, отворачиваясь от проблем аграриев, они рубят сук, на котором сидим мы все. Этого понимания нет, а сук почти допилен. Видимо, придется с этого сука упасть, чтобы все всё поняли. Может быть, тогда на фермеров наконец прольется золотой дождь. Хорошо бы это случилось авансом, но мы на это не рассчитываем.

— Уже есть оценки, что затраты российских аграриев на посев пшеницы, картофеля, подсолнечника и других культур вырастут до рекордной суммы в 1 трлн рублей. Это грозит неконтролируемым ростом цен на хлеб и другие продукты первой необходимости? Или все-таки новый урожай спасет нас от подорожания продовольствия?

— Цены на полке магазина почти никак не связаны с ценами на сырье. Исторически стоимость зерновой доли в цене буханки хлеба — 12–23%. Эта себестоимость формируется на заводе, а дальше, пока булка проходит путь до прилавка, она дорожает минимум на 30%, а то и на все 50%. Выводы от такого соотношения цифр очевидны. Может ли повлиять волатильность цен на зерно на конечную стоимость хлеба? Мой ответ: нет!