«Сельхозпроизводители – в жуткой ситуации!»: экономист Сизов о том, почему заморозка цен страшнее засухи

— В ряде регионов России, в том числе в Татарстане, в этом году аномальная жара и засуха, локальные осадки ситуацию не меняют. Погодные условия губят зерновые культуры и скот. Сельхозпроизводители бьют тревогу по поводу урожая. Каков масштаб проблемы в целом по стране? Какие регионы пострадали больше всего? Как на общем фоне выглядит Татарстан, где в 38 районах из 43 введен режим ЧС?

— Как раз Татарстан, Башкортостан, Урал, Сибирь — эти территории выглядят довольно плохо. Была очень засушливая погода. И сохраняется в части из них. Если говорить в целом по России, то ситуация выглядит более благоприятной. Потому что в регионах западнее Татарстана погодные условия складывались неплохо для нового урожая. Юг, Центральное Черноземье, западная часть Поволжья — в целом все нормально или даже хорошо.

Вообще, в последнюю зиму мы входили с очень и очень плохим состоянием посевов. Наиболее сложная ситуация была на юге России. Но благодаря зиме и весне, которые складывались удачно, ситуация выправилась. В первую очередь на юге. И мы ожидаем в целом высокий урожай. Буквально неделю назад мы повысили прогноз по сбору пшеницы до 84,6 миллиона тонн.

— Но в Татарстане сельхозпроизводители говорят о надвигающейся катастрофе, нет гарантий, что они соберут более 30 процентов от планового урожая. Удастся ли в такой ситуации сохранить продовольственную самодостаточность и Татарстану, и другим пострадавшим от засухи регионам?

— Очень сомневаюсь, что соберут лишь треть от среднего урожая. Думаю, в целом сбор будет максимум на несколько десятков процентов ниже среднего.

Но у нас, слава богу, в стране единое экономическое пространство. Не должен сам себя кормить каждый регион. Не думаю, что будут какие-то проблемы с продовольствием в Татарстане и других регионах, где засуха. В целом виды на новый урожай, несмотря на проблемы Татарстана, Башкортостана и более восточных регионов, неплохие. Ничего жуткого не происходит.

— То есть не придется, как в 2010 году, ездить за картошкой к Лукашенко?

— Сегодня совершенно не 2010 и не 2012 годы. Все, что западнее Татарстана, выглядит либо неплохо, либо хорошо. На Кубани сейчас начинают молотить зерно, убирать урожай, стартовая урожайность рекордная. Так бывает, что где-то плохо, а где-то хорошо.

— Но пострадавшие регионы сами себя продовольствием все-таки не обеспечат?

— Я не вижу ценности и практического смысла в этом вопросе. А что в Москве делать — из окна прыгать от грусти, что у нас нет собственного московского зерна?

— Какие сельскохозяйственные культуры понесут самые значительные потери из-за засухи? С чем ситуация хуже всего?

— В регионах, начиная с восточной части Поволжья и далее на восток, — это в первую очередь зерновые культуры. По ним есть проблемы. Это касается и пшеницы, и ячменя.

— Возникли проблемы и с кормами для животноводства. Власти РТ призывают фермеров искать корма в других регионах. Но закупать их практически негде, у соседей ситуация не лучше. И цены на корма подорожали на 30 процентов, к осени ожидается еще. Каким может быть выход из положения, хватит ли прошлогодних запасов? Или остается надеяться, что погода смилостивится, пойдут дожди и еще можно будет заготовить корма в нужном количестве?

— Про сено я не скажу. Не отслеживаю этот рынок. Могу предположить, что ситуация может быть довольно сложной в Татарстане, Башкортостане и далее на восток, исходя из того, что осадков было очень мало.

На поддержку сельского хозяйства выделено 350 млрд рублей. Из них только 7 на мелиорацию. Достаточно ли этого? И принимает ли федеральное правительство какие-то меры для поддержки фермеров, независимых (от холдингов) игроков? Вообще какую позицию оно заняло?

— Если говорить о мерах правительства, есть одна проблема, которая, к сожалению, в ближайшее время не будет решена. Это госрегулирование цен на сельхозпродукцию по всем основным позициям, которое было введено в этом году. Госрегулирование особенно больно ударит и по Татарстану, где особо высокой урожайности не будет, высоких сборов не будет. То есть будут проблемы с производством, а цены отрегулированы государством! Чтобы сельхозпроизводители могли относительно нормально себя чувствовать, госрегулирование надо отменить.

Вопрос субсидий на мелиорацию и прочие направления — вопрос явно второго порядка. Благодаря госрегулированию производители зерна и масличных могу потерять около полутриллиона рублей за 2021–2022 годы из-за искусственно заниженных цен. Более того, предположу, что все те относительно скромные субсидии, которые они получают, можно спокойно отменить при условии отмены госрегулирования цен на продукцию, появившегося в этом году.

— И рынок сам все отрегулирует?

— Конечно. Как и в предыдущие десятилетия. А госрегулирование напрямую размывает тот фундамент, на котором основаны российские успехи в растениеводстве. Это свободные цены. Выговаривать даже сложно, что спустя 30 лет после распада Советского Союза мы опять обсуждаем регулирование цен. Конечно, свободные высокие цены — ключевой фактор для развития экономики, развития сельского хозяйства и развития растениеводства. А всякие субсидии — вопрос десятый. Просто перестаньте забирать деньги у сельхозпроизводителей благодаря введенным пошлинам.

— Меры поддержки, на ваш взгляд, вообще ситуацию не меняют?

— Меры поддержки, субсидии — это хорошо, но вопрос далеко не первостепенный. Надо просто дать сельхозпроизводителям нормально зарабатывать. Как они зарабатывают на Украине, как они зарабатывают в Европе, как они зарабатывают в США, где площадь посева близка к рекордной и где высокие цены. В России высоких цен не будет. Потребители, конечно, довольны и будут некоторое время еще оставаться довольны. Но в самом недалеком будущем, в ближайшие годы мы неминуемо увидим и сокращение посевных площадей, и снижение урожайности в силу того, что сельхозпроизводители будут экономить на вложениях в гектар и сокращать площади. Они будут вносить меньше удобрений, брать проще семена, экономить на технике и так далее. Все это приведет к грустным последствиям довольно скоро.

Особенно остро ситуация будет как раз в регионах, начиная с Верхнего и Восточного Поволжья и далее на восток, так как они находятся в зоне наибольше риска, потому что там нет такой высокий маржинальности, как в более западных регионах, на юге России, в Центральном Черноземье.

 — В Татарстане предполагается, что режим ЧС позволит сельхозпроизводителям пролонгировать инвестиционные и краткосрочные кредиты, а также другие обязательства из-за форс-мажорной ситуации. Насколько это поможет в нынешней ситуации?

— Отчасти поможет, но это завитушки, это не основное. Просто пока российский сельзозпроизводитель не очень хорошо понимает, куда он попал, благодаря государству. А попал он в очень и очень неприятную историю. За счет отрегулированных цен он получает только 30 процентов роста цены мировой на его продукцию, если мы говорим о растениеводстве. А цены на то, что он вкладывает, естественно, не отрегулированы. И сельхозпроизводители находятся в жуткой ситуации. Себестоимость растет, потому что цены на все, что нужно для производства, — техника, удобрения, семена, — высокие и продолжают расти.

Сейчас об этом задумываются только на юге, где начинают убирать новый урожай и думают о посевной кампании 2022 года. На Кубани сельхозпроизводители видят, что на старте нового сезона, а сейчас как раз начался зерновой сезон, все еще относительно высокие рублевые цены. 14 тысяч рублей за тонну пшеницы без НДС. Это вроде очень хорошая высокая цена. Но если посмотреть на то, сколько стоят удобрения и все остальное, что я перечислил, то оно в лучшем случае подорожало примерно в полтора-два раза. Я не утрирую, так оно и есть! Это означает, что с нового сезона начнется резкое падение рентабельности в секторе. Это очень важный вопрос. Обсуждать какие-то миллиарды субсидий особого смысла не имеет. Речь идет совсем о других масштабах потерь.

— Тем более. Вы говорите, не надо выделять какой-то один регион, что не надо делать акцент на самодостаточности потребительской, что у нас единое экономическое пространство. Но ведь проблемы с урожаем бьют по экономике конкретных пострадавших регионов, включая Татарстан, по бюджету республики. Как в этой ситуации выходить из положения?

— Да, в Татарстане будут убытки. Но основная проблема, не устану повторять, госрегулирование на продукцию. Если у вас неурожай, вы часть своих потерь простым логичным образом получите с рынка. Так было например в 2012 году — серьезный неурожай во всей России, но в целом растениеводство это пережило, так как цены выросли. В этом году этого не будет. 

— Надо ждать банкротств сельхозпроизводителей?

— Надеюсь, массовых банкротств в ближайшее время не будет. Прошлый сезон с точки зрения денег для сельхозпроизводителей был неплохой. Рекордные цены на зерно, на масличные создают пока запас прочности. Но этот запас прочности в наступающем сезоне 2021-2022 будет стремительно сокращаться. По ситуации будет понятно через несколько месяцев, когда начнется сев озимых, как отреагируют сельхохпроизводители на все это госрегулирование. Как раз начиная с Татарстана и далее на восток.

Есть такое решение правительства, введены такие экспортные пошлины. До этого российский рынок и производство развивались. Одним из ключевых факторов, может быть, самым важным, был доступ к мировому рынку. Без всяких изъятий. Это убрали. Так что у всех фермеров массово будут проблемы. 

— Банкротства будут способствовать дальнейшему проникновению крупных агрохолдингов в пострадавшие регионы?

— Я вообще не вижу в этом проблемы. Если кто-то что-то купил, кто-то что-то продал и стороны пришли к согласию, какие проблемы. Я вижу в целом проблемы для российского растениеводства очень и очень серьезные. Маржа будет стремительно сокращаться и становиться отрицательной. От этого регулирования же будут страдать и крупные игроки, так что ничего хорошего оно не несет и агрохолдингам.

— Может ли помочь сельхозстрахование? Фермеры по-прежнему неохотно используют этот инструмент, так как невозможно получить возмещение, на что жалуются некоторые из них.

— Сельхозстрахование — это, конечно, хорошо. Но ситуация примерно такая. Человека столкнули с 20-го этажа, а мы говорим о том, что у него штаны плохо поглажены. Да, страхование нужно развивать. Никто не против.

Проникновение на рынок, несмотря на соучастие в этом государства, все еще очень низкое. Могу предположить, что за все эти годы страхователи не смогли сформировать предложение, которое сельхозпроизводителя заинтересует, либо для этого просто требуется еще больше времени. Застраховано менее 10 процентов всех площадей в стране. Но во многих случаях это не добровольный, а полудобровольный выбор фермеров, когда им просто говорят, например, банки: мы вам кредит дадим, но вы застрахуйте свой урожай. Но все равно степень проникновения страхования низкая. Лучше было бы, чтобы она была повыше. Я не спорю. Но эта проблема на фоне других не самая актуальная.

— Вы говорите, что сельхозпроизводители не очень понимают главную проблему. А специалисты доносят ее до министерства, до чиновников, принимающих решения?

— У фермеров и сельхозпроизводителей есть большая надежда, что в ближайшие месяцы это может быть отменено, но я в этом очень и очень сомневаюсь. Надеюсь, хотя бы на отмену в ближайшие годы. Когда власть наконец поймет, что она натворила. Публично, конечно, она ничего не признает. Но хотя бы задумается о том, что происходит. Ключевые показатели — это посевная кампания 2022 года, которая начнется уже в августе.

Мы ожидаем увидеть сокращение посевных площадей на 5-10 процентов по сравнению с предыдущим годом. Это будет первое сокращение посевных площадей под озимые за много-много лет. Если это произойдет, то заставит задуматься. А так скорее всего и будет, если все эти пошлины остаются.

Как рассуждают чиновники? Они там жировали, мы ввели ограничения, у них сверхдоходы забрали, ничего страшного, будет у них сверхдоходов поменьше. Сейчас средний чиновник смотрит на текущий урожай 202 года, а урожай хороший, как я уже сказал, и размышляет: ну вот, все здорово, мы все отрегулировали, никаких проблем нет, а злопыхатели, которые говорят, что будет снижение производства и так далее, дураки и ничего они не понимают.

Но госрегулирование станет проблемой, начиная с урожая 2022 года. А урожай 2021 года мы по инерции проходим нормально. Потому что озимые сеялись прошлой осенью до всего этого госрегулирования. Покупалось все — семена, удобрения и так далее — по старым, относительно гуманным ценам. Но ситуация скоро изменится. И по всей России мы будем видеть какие-то письма, выражения какого-то недовольства, что это такое, а почему это у нас так дорого стоят удобрения или семена, или техника. Эта проблема будет разрастаться в ближайшие месяцы.

— Чего еще ждать аграриям от правительства?

— Я бы не ждал, а что-то делал для того, чтобы решение, совершенно разрушающее сельскохозяйственный сектор, было отменено. Помяните мое слово, в ближайшее месяцы мы увидим множество писем! Будут писать региональные минсельхозы, какие-то федеральные структуры, будут обращения к властям, будут рассказы о том, как все подорожало. Но, скорее всего, значительная часть призывов, к сожалению, будет о том, что дайте нам, например, удобрения или семена по низким ценам. 

А цены растут во всем мире. Это не российская специфика. Они растут и на продукцию, и на то, что потребляют производители. Они тесно связаны между собой. Если у вас дорожает кукуруза, у вас моментально дорожают, например, и азотные удобрения. Корреляция почти напрямую. Когда у вас растут цены на продукцию, это нормально. Ничего жуткого в этом нет. А когда цены на продукцию не растут по решению государства, то вы попадаете в ужасную ситуацию. 

— А бастовать сельхозпроизводители не начнут?

— Я слабо представляю, что у нас в России, тем более в Татарстане, аграрии будут массово бастовать. Сельхозпроизводители, к сожалению, такой роскоши лишены. Хотя это, наверное, один из самых популярных вопросов, которые мне задают иностранные журналисты. Они все время спрашивают: ждать ли аграриев и каких-то тракторов у Белого дома или на Красной площади? Я им отвечаю: нет, никто их туда не пустит. Но недовольство есть, пока не массовое, потому что нет понимания, в какую ловушку их загнали. 

— Про цены на морковку, которая сошла с ума и теперь дороже эквадорских банан, мы все слышали. А что будет с ценами в на продовольствие в целом связи со сложившейся ситуацией? В частности, на сахар и подсолнечное масло, цены на которые вызвали неудовольствие у Путина? Какие еще продукты могут подорожать?

— Если говорить в целом о ценах на продовольствие, они зависят от нескольких переменных. Во-первых, курс рубля. Это ключевая переменная. Вторая переменная — мировые цены. Третья переменная — это факторы спроса и предложения внутри страны. На плодоовощную продукцию сейчас есть серьезное ускорение цен. Подорожали морковка, картошка. Но это очень краткосрочная история, связанная с тем, что мы находимся на стыке двух сезонов. Старый урожай закончился, который к тому же было чуть меньше по некоторым позициям, а новый урожай чуть-чуть задерживается. Это связано с относительно поздней весной. Сажали и сеяли позже, выросло позже и убирается чуть позже. Ничего особенного не происходит.

Но в ближайшее время ситуация выправится. Речь не о неделях, а скорее о днях. Цены на плодоовощную продукцию, на корнеплоды сезонно пойдут вниз и активно. Та же морковка станет дешевле, цены на нее пока не регулируют. Уже активно идут вниз цены на помидоры и огурцы.

Во второй половине года можно ожидать замедления продовольственной инфляции с тех 7 процентов, на которой она сейчас находится. Это как раз благодаря в первую очередь активному поступлению на рынок сезонной более дешевой плодово-овощной продукции. Но в целом ситуация в мире пока такова, что цены растут на все и везде. Это не какая-то чисто российская история. В США цены на картофель в прошлом месяце выросли более чем на 3 процента. Это очень-очень много.

В России во второй половине сезона будет некоторое снижение продовольственной инфляции. Но резкого снижения ждать не стоит, она будет оставаться относительно высокой, потому что рост цен — общемировой процесс. И даже со всем этим госрегулированием мы все равно остаемся частью мирового рынка. Пока мы не Северная Корея и с мировым рынком связаны очень тесно. Потрясения, которые продолжаются около года, когда цены растут, будут влиять и на нас.

— А как влияет на ситуацию пандемия?

— Пандемия по большому счету на цены не влияет. Было определенные влияние по некоторым товарным группам в первом полугодии 2020 года, когда были первые карантины, во время которых потребитель бежал и закупался продукцией длительного хранения. Вроде любимой гречки или макарон. Тогда был явный всплеск спроса и в результате сильно выросли цены. Но в целом сельское хозяйство и в мире, и в России довольно спокойно прошло и проходит эту пандемию. Большинство апокалиптических прогнозов, что у нас будет какой-то голод, нехватка продовольствия, разрушение цепочек поставок, не оправдались. Мир довольно здорово справился с этой напастью и серьезных проблем не было.

Если говорить об отдельных секторах, наиболее заметные проблемы были в животноводстве. В первую очередь на бойнях, где забивают и разделывают скот. Там были вспышки коронавируса довольно активные. В США, в ЕС в меньшей степени, но тоже. Но какого-то существенного влияния даже не отдельные страны эпидемия не оказала. Тем более, на весь мир. Это благодаря глобализации и свободе торговли.

Россия же начала вводить ограничения и квоты. Тогда ввела ограничения Румыния, говорила об ограничениях Украина, ввел ограничения Вьетнам на экспорт риса. Многие испугались. Но Румыния быстро ограничения сняла, Украина вообще ничего не вводила, Вьетнам тоже свои ограничения снял. Единственный игрок, кто оставил ограничения в виде квот, — это Россия. А позже эти квоты переросли в совсем уже жуткие ограничения, которые были введены в 2021 году.

— Наши цены доведены до экспортной альтернативы?

— Смотря на что. На какую-то продукцию цены выше, чем мировые.

Это зависит от того, являемся ли мы экспортером или импортером, завозим ли мы эту продукцию или вывозим. Например, если мы вывозим петрушку, а цены на мировом рынке на нее, например, $100 за тонну на борту судна в Черном море, то у нас нас внутренняя цена будет $100 минус логистика и маржа трейдера. На юге цена будет, условно, $90, а в Татарстане, предположим, $60 за тонну. Так все работает. Если же мы импортеры укропа и у нас цена него тоже $100 за тонну  — мировая цена плюс логистика плюс расходы трейдеров. Пошлины мы никакие не берем. На юге укроп будет по $110, а предположим, в Татарстане — $140.

Вот мы пока еще крупный экспортер зерна. И цена на него складываться будет так — мировая цена минус логистические расходы и так далее. А какую-нибудь сою мы завозим в больших объемах. И цена будет создаваться так — мировая цена плюс логистические расходы. То есть она выше мирового рынка. Тоже самое касается помидор, которые сейчас идут из Средней Азии, или какой-нибудь черешни. Среднеазиатская цена плюс логистика плюс маржа трейдера.

— После разборок на самом высоком уровне ситуация с продуктовыми ценами, казалось, ушла на второй-третий план. Но цены все равно растут каждый день.

— У нас говорят о том, что надо отрегулировать цены и сделать их доступными, но забывают о второй составляющей этого уравнения. О доходах населения. А доходы не растут. Это очень большой вопрос. Чтобы доходы росли, нужны совсем другие темпы экономического роста. Мы не догоняем богатые страны, а отстаем.

Если говорить о том, что внутри страны надо делать, то нужно бороться с бессмысленной затеей госрегулирования. Она разрушает целые сектора, которые до недавнего времени довольно активно росли на фоне в целом стагнирующей экономики. Это сельское хозяйство и «пищевка». Это негатив серьезный для ритейла. И эта мера не эффективна, потому что реальные последствия регулирования цен очень скромны. Я думаю, речь идет о десятых процентных пункта, не более.

Целые сектора еще не разрушены, но к этому все идет. Это плохое решение, потому что мы пытаемся помогать всем-всем потребителям в России. Но одно дело потребитель с доходом 10 тысяч рублей в месяц, другое дело — потребитель с доходом 1 миллион рублей в месяц. И тот, и другой может пойти и счастливо купить хлеб на 2 рубля дешевле благодаря этому госрегулированию. Но тот, у кого доход миллион рублей в месяц, этого просто не заметит. Ему все равно. Поэтому не надо пытаться регулировать цены. Это очень дурная затея. Тем более для всех.

— Что может быть альтернативой такому решению с точки зрения защиты интересов потребителя?

— Альтернатива есть — целевая помощь наименее обеспеченным слоям населения. Если у вас доход, например, 10 тысяч рублей на одного члена домохозяйства или ниже, вы получаете 500 или 1000 рублей в месяц, которые можно потратить на продовольствие. Все. Цены вопроса для бюджета — от 120 миллиардов рублей. Потери же растениеводства измеряются несколькими сотнями миллиардов в год!

В итоге: мы помогаем тем, кому это реально нужно, мы повышаем продовольственную безопасность страны, т. е. наши люди в целом лучше питаются (и заодно меньше пользуются например медицинскими услугами), мы поддерживаем спрос на продовольствие, что по факту в первую очередь означает спрос на отечественную продукцию. Бизнес же может продолжить дальше заниматься своим делом — создавать новые рабочие места, инвестировать в новые проекты, наращивать экспорт агрпопродукции. Благодаря росту продолжает увеличиваться и конкуренция, которая и является, извините за трюизм, простым и надежным средством сдерживания цен.