Россия. Комментарий. Благие намерения законодателей и реалии рынка. Еще раз о «сельскохозяйственном» законе

      Проект федерального закона «О сельскохозяйственном развитии и агропродовольственной политике», который внесен на рассмотрение в Государственную Думу по просьбе «Крестьянских ведомостей» комментирует Генеральный директор Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрий РЫЛЬКО.
      
      Отечественное зерновое хозяйство остро нуждается в новых стимулах и инструментах развития. Ясно, что посткризисное «окошко возможностей» уже захлопнулось, и современный инструментарий государственного регулирования на глазах теряет свой потенциал, так толком и не заработав. Разумеется, при разработке нового пакета госрегулирования необходимо найти компромисс между всеми участниками отечественного зернового рынка. Но приоритет должен быть, по нашему мнению, отдан все-таки производителям зерна, ведь на фоне динамичного роста зернового хозяйства успешно решались бы и другие проблемы сектора.
      
      Долгожданный Закон РФ «О сельскохозяйственном развитии и агропродовольственной политике» призван содействовать решению обозначенных выше вопросов. Ниже приводится экспресс-анализ двух текстов проекта в части регулирования зернового рынка. Один вариант подготовлен рабочей группой экспертов, другой появился после его редактирования депутатами Госдумы. Оба варианта почти тождественны в части регулирования зернового рынка, и направлены на усиление роли и значения государственных интервенций на рынке зерна. «Дьявол кроется в деталях», как говорит известная пословица. А с деталями, на наш взгляд, пока не все благополучно.
      
      1. Предлагается проведение государственных закупочных и товарных интервенций на пшеницу 3-го и 4-го классов, ячмень фуражный и рожь. Если с продовольственной пшеницей и рожью все относительно ясно, то необходимость расходования ограниченных средств федерального бюджета на регулирование рынка фуражного ячменя сомнительна. Фуражный ячмень используется преимущественно внутри хозяйств. Он не является структурообразующим элементом в приготовлении комбикормов для крупных птицеводческих и свиноводческих комплексов. Зато отечественный ячмень конкурентоспособен и обладает высокой ликвидностью на мировом рынке. Зачем же государству вступать в прямую конкуренцию с нашими экспортными рынками?
      
      2. Механизм запуска интервенций. Предлагается проведение закупочных интервенций в «периоды снижения среднемесячных рыночных цен реализации зерна сельхозпроизводителями ниже минимальных гарантированных цен…». Гладко было на бумаге… Как определять «среднемесячные цены» для всей России, где транспортный дифференциал между регионами составляет сотни рублей? Кто будет отслеживать «среднемесячные цены» - в стране пока нет и не предвидится в ближайшие годы объективного официального источника рыночной информации. То же самое, но с обратным знаком, касается и механизма запуска товарных интервенций.
      
      3. Механизм установления и уровень минимальных гарантированных цен. Прежде всего, вызывает сомнения фиксация уровня минимальных гарантированных цен на 3 года вперед, даже с учетом их возможной ежегодной коррекции на 20% в «зависимости от инфляции и конъюнктуры мирового рынка». Предугадать движения мирового рынка сложно (только за последние 3 года мировые экспортные цены на продовольственную пшеницу на условном базисе варьировали в диапазоне от 105 до 170 долл./тонна). Не лучше ли установить «минимально гарантированную цену» на низком уровне – чуть выше себестоимости производства в основном массиве хозяйств, а при возможности и необходимости ежегодно определять ее значения, которые могут быть и выше минимального уровня? Кстати, необходимо законодательно жестко зафиксировать ежегодные сроки установления Правительством закупочных цен и цен товарных интервенций.
      
      Далее, установление единой интервенционной цены для всей России неизбежно приведет к тому, что ряд регионов будет, по сути, отрезан от интервенционных операций, а другие – полностью завязаны на интервенции. Проще говоря, в силу различий по базису вся Западная Сибирь может ежегодно стремиться поставить зерно только в интервенционный фонд, в то время как Юг России вообще не будет принимать участие в интервенциях. Общий выход для проблем, обозначенных в пп. 2 и 3 видится в законодательном установлении интервенционных цен на условном базисе (например, центр Европейской России), и последующей их привязке к территориальным базисам в зависимости от исторически сложившегося транспортного дифференциала.
      
      4. Обозначенный в проекте Закона механизм интервенций в виде прямых государственных закупок и продаж зерна с жесткими обязательствами государства купить и продать все зерно по заранее обозначенным ценам - даже с учетом возможной ежегодной корректировки цен – может оказаться опасным с точки зрения интересов участников отечественного рынка. Так, указанный механизм логично предусматривает необходимость установления всякий раз импортных пошлин при осуществлении закупочных интервенций и, наоборот, введения ограничений на экспорт всякий раз, когда нужно проводить товарные интервенции. Было бы целесообразно, по крайней мере, законодательно установить ежегодный верхний предел закупок в интервенционный фонд по типу шлагбаума.
      
      5. В проекте Закона обозначен и другой механизм зерновых интервенций, основанный на опыте осуществления залоговых операций и развития рыночной инфраструктуры в странах Восточной Европы (условно – «венгерско-словацкий» вариант). В залоговых операциях могут принимать участие как частные банки, так и государственное интервенционное агентство. Они оставляют возможность товаропроизводителям самим определять, когда и кому продавать зерно. В рамках этого механизма субсидирование процентных ставок и ставок по хранению зерна может оказать благоприятное воздействие на развитие товаропроводящей и финансовой инфраструктуры рынка.
      
      Думаю, что приоритет в поддержке зернопроизводящих хозяйств целесообразно отдать именно залоговым операциям.