Государство попытается выровнять «ножницы цен» на зерновом рынке Челябинской области с помощью интервенций

В Челябинской области, по прогнозам, ожидается богатый урожай зерновых. Но удастся ли его продать по достойной цене? Помогут ли в этой ситуации зерновые интервенции государства?

Напомним, что с 15 сентября в России возобновились закупочные зерновые интервенции. Первые августовские торги, как сообщает сайт Национальной товарной биржи, прошли «по нулям»: желающих сдавать зерно по предлагаемой цене не нашлось. География же нынешних торгов резко сместилась на восток. Торги пройдут на площадках Башкортостана, Курганской области, Новосибирской области, Красноярского края и Амурской области. На торгах планируется закупить 14,04 тысячи тонн пшеницы 3-го и 4-го классов, а также продовольственную рожь.

Есть ли резон нашим аграриям воспользоваться этим механизмом помощи государства? Ситуацию комментирует Евгений Ваганов, первый заместитель министра сельского хозяйства Челябинской области.

— Для чего государство ввело механизм зерновых интервенций?

— Зерновые интервенции государства — дело не новое. Этот механизм госпомощи стал серьезным подспорьем аграриям в засушливые годы. Когда цены на зерновом рынке вырастали выше разумных пределов, что угрожало резким подорожанием продуктов, государство «выбрасывало» на него дешевое зерно. Оно шло на продовольственные и кормовые цели. Но у закупочных интервенций стоит другая задача — поднять до достойного уровня рыночные цены на зерно, чтобы крестьяне смогли продавать его с прибылью. Тем самым достигается оптимальный ценовой баланс, снимается угроза продовольственной безопасности страны и отдельных регионов.

— Устраивает ли аграриев предлагаемая государством цена на зерно?

— Сегодня рыночные цены на зерно нового урожая существенно выше, чем в рамках зерновых интервенций, и продавать его государству сельхозпроизводителям не выгодно. Сейчас это 9500–9700 рублей за 1 тонну пшеницы 3 го класса, 8700–8900 рублей — 4 го класса, 8400–8600 рублей — 5 го класса, 6400 рублей за 1 тонну ржи, 6500 рублей — ячменя. Между тем рыночная стоимость — примерно на тысячу рублей больше. Не случайно, чтобы выровнять «ножницы цен», Минсельхоз России направил в правительство РФ предложение повысить в среднем на 1000 рублей за тонну минимальные закупочные цены на зерно, при которых начинаются закупочные интервенции. Поднять их необходимо для обеспечения устойчивости аграрной экономики и российского рынка зерна.

У большинства сельхозпроизводителей Южного Урала нет выхода на экспортные рынки, и они смогут компенсировать выросшие издержки, продав зерно в интервенционный фонд. Затраты аграриев существенно выросли из-за удорожания удобрений, горючего и сельхозтехники, и вряд ли кто будет продавать зерно себе в убыток. Но надежда есть: насколько я знаю, цены на интервенционное зерно на федеральном уровне обещают поднять.

— А как складываются отношения аграриев и переработчиков, на хлебоприемных предприятиях которых будет храниться интервенционное зерно?

— При этом нельзя допустить резкого повышения цен за хранение зерна на элеваторах: лишь в случае, если ценовой механизм интервенций на пользу аграриям, он будет работать не вхолостую. В прошлом году такое зерно в нашей области хранилось на Брединском и Троицком элеваторах, а сейчас зернопереработчики, чтобы иметь право и нынче работать с интервенционным зерном, должны пройти аккредитацию. У многих аграриев не хватает собственных зернохранилищ, и чтобы не продавать зерно за бесценок перекупщикам, им имеет смысл сдать его государству по фиксированной цене.

— Несколько лет назад, кроме классических зерновых интервенций, в России была опробована так называемая залоговая схема, при которой аграрии сдавали зерно с правом последующего выкупа, за вычетом стоимости хранения. Будет ли у этого эксперимента продолжение?

— У нас эта схема, насколько я знаю, не прижилась. И в этом году залоговые интервенции маловероятны. У этой схемы немало минусов и подводных камней, которые могут осложнить ее применение. Производителям нужно заранее обговорить не только стоимость хранения, услуг приема и отгрузки зерна, но и сроки выполнения таких работ, а это может привести к серьезным задержкам.

На мой взгляд, государство не должно выполнять несвойственные ему функции, подменяя собой игроков продовольственного рынка. Разве что в исключительных случаях, когда, например, аграрии из-за засухи остались без средств, а продать выращенный урожай по достойной цене не могут из-за изменчивой рыночной конъюнктуры. Но наши сельхозпроизводители всегда могут сдать на элеватор давальческое зерно на ответхранение по традиционной проверенной схеме, чтобы затем, когда цены вырастут, можно было продать его с куда большей выгодой…

— И все-таки, есть ли угроза затоваривания зернового рынка области — того, что селяне будут вынуждены продавать зерно едва ли не ниже себестоимости?

—Уверен, такой угрозы нет. Наоборот, из-за роста потребности птицеводства и животноводства зерно в регионе нарасхват, они «съедят» почти неограниченные объемы. По прогнозу в этом году валовой сбор зерна по области будет порядка 1,5 млн тонн. Хотя это на 30 % больше прошлогоднего уровня, полностью удовлетворить внутреннюю потребность все же не удастся: не говоря о 300 тысячах тонн семян, только продовольственного зерна, для обеспечения хлебопекарной и макаронной промышленности, нужно в год 1 млн тонн, плюс 1,4 миллиона — фуражное зерно для птицефабрик, животноводческих ферм и свинокомплексов. Так что часть фуража, как и в прошлые годы, придется закупать в соседних регионах. Но если необходимость все же возникнет, всегда можно будет продать зерно государству в рамках интервенционных закупок.