Хлебная тайна. На зерновом рынке началась информационная битва за урожай

Цена на зерно сейчас, похоже, не устраивает ни продавцов - аграриев, ни покупателей - переработчиков и особенно экспортеров. Первые поговаривают, что она чуть ли не ниже себестоимости производства, вторые - что она выше мирового рынка, если доставить ее до порта и погрузить на пароход.

И те и другие, пытаясь повлиять на цены, дают разноречивые прогнозы урожая. "Погрешность" достигает 25 миллионов тонн. Это сравнимо с тем количеством пшеницы, которое всей стране нужно для производства муки для хлебопечения. Корреспондент "Российской газеты" попытался понять, много зерна будет в России в этом году или мало. И, соответственно, дорогим или дешевым оно будет.

Такого разброса прогнозов грядущего урожая, как сейчас, не было ни разу на памяти ныне живущих аграриев. Нижнюю планку обозначил воронежский губернатор Алексей Гордеев. Он допустил, что во всей стране будет собрано 75 миллионов тонн зерна. Это примерно столько, сколько Россия ежегодно потребляет. И на 33 миллиона тонн меньше, чем было собрано в прошлом году.

Верхнюю границу обозначает авторитетный аналитик рынка Владимир Петриченко - 99,2 миллиона тонн. (Назывались и еще более крутые цифры, но источники информации вызывают откровенные сомнения.) Кажется, примерно такого мнения придерживается и минсельхоз США. Недавно он повысил прогноз российского урожая пшеницы примерно до 60 миллионов тонн. А эта культура в структуре нашего урожая занимает чуть более 60 процентов.

Прогноз Минсельхоза России держался какое-то время на 90 миллионах тонн, но недавно был снижен до 85 миллионов тонн.

Чтобы наглядно представить себе масштабы "погрешности", достаточно нескольких цифр: для одновременной перевозки всего 1 миллиона тонн зерна нужно 14,3 тысячи вагонов-хопперов грузоподъемностью 70 тонн. А тут - 25 миллионов тонн.

Можно, конечно, списать "погрешность" лишь на несовершенство российских методов прогнозирования. Однако если воспользоваться главным вопросом римского права "кому выгодно?", несложно вычислить две достаточно влиятельные группы "интересантов" с противоположными целями. Для тех, кто зерно выращивает и продает "на первой руке", желательно было бы получить максимально высокую цену, которая складывается при низком урожае. В их интересах распространение информации о сравнительно невысоком урожае.

Тем, кто зерно закупает - на корм скоту, для производства спирта или муки, чтобы перепродать (в том числе и за границу), - нужна низкая цена. Которая складывается на рынке при большом урожае. Или при его ожидании.

Что же на самом деле? Судя по тому, что в этом году решено начать закупочные интервенции необычно рано, с 1 августа, урожай Россию ждет выше среднего. Несмотря даже на то, что наш минсельхоз распространил информацию о гибели 7 процентов площади посевов зерновых от засухи.

Впрочем, некоторые эксперты считают, что цены сбивает не ожидание обильного урожая, а переходящие запасы - зерно старого урожая. Его много. Но почти половина - в государственном интервенционном фонде. Решение о распродаже которого на внутреннем рынке пока, кажется, никто не принимал. Так что интервенционный фонд если на что-то и давит, то на элеваторные мощности. Их у нас не хватает, и в ряде регионов говорят о дефиците объемов для хранения зерна нового урожая из-за того, что не реализовано прошлогоднее.

Неплохо было бы продать часть интервенционного фонда за границу. Такое решение уже даже оглашалось. Да только заграница капризничает. В этом году в мире зерна много. И это обстоятельство повлекло за собой общее снижение цен на зерно в мире. Причем нашим экспортерам невыгодно вывозить его из страны (об этом "РГ" писала еще 3 июля). Для них цена на внутрироссийском рынке слишком высока. И они заявляют о необходимости введения специальных мер господдержки экспорта. Но будут ли они приняты - это вопрос в нынешней экономической ситуации.

Поскольку уборка началась сравнительно недавно и большая часть зерна еще в поле, под открытым небом, теоретически можно предположить: и экспортеры, и производители готовы при прогнозировании урожая допустить некоторое лукавство. Одни преуменьшают риски, связанные с погодой, другие их преувеличивают.

Но демонизировать ту или иную группу предпринимателей нет смысла. Если цена в итоге не устроит аграриев, они сократят посевы на следующий год. И плохо станет всем. Если цена не устроит российских переработчиков, они поднимут цены на качественный товар, а по низким ценам будут продавать некачественный. Или разорятся. Что тоже не в интересах общества. Если цена не устроит экспортеров, они не снимут с рынка излишки зерна, которые Россия при всем желании употребить в этом году не может. Цена в таком случае все равно упадет и опять же не устроит аграриев.

Все участники рынка отлично представляют себе эти перспективы. И, насколько возможно, стремятся к поиску оптимальной цены. Другое дело, что в этом году, похоже, складывается ситуация, когда цена не устраивает никого. Ведь не только экспортеры, но и многие сельские хозяева говорят: пшеница продается чуть ли не ниже себестоимости.

Тут, правда, надо оговориться: себестоимость - величина переменная. Один хозяин решил получить много качественного зерна, вложился в землю по полной программе, а непогода свела все его старания к среднему урожаю невысокого качества. Он, конечно, в проигрыше. Еще больше теряет сейчас тот, на ком висят обильные кредиты на покупку дорогой техники. "Инвестиционная составляющая" лишает его зерно конкурентоспособности.

У тех, кто не тратил лишнего, себестоимость ниже. Правда, часто и урожаи - тоже.

Пока рынок живет в состоянии неопределенности. Интервенционные торги не начались, правительство не объявило о том, сколько зерна намерено закупить в этом году и будет ли корректировать объявленную еще в марте закупочную цену (она выше сегодняшнего рынка). Аналитики прогнозируют дальнейшее снижение внутренних цен. Вкупе с ослаблением рубля это вселяет надежду на возобновление экспорта. Но не дает оснований для оптимизма аграриям.

Кстати, по предварительным данным Росстата, зерновые и зернобобовые культуры посеяны в этом году на площади 47,9 миллиона гектаров. Это на 1 миллион гектаров больше, чем было в прошлом году.