Александр Алтынов: «До 100 дилерских компаний может потерять рынок сельхозтехники до конца 2024 года»

— Александр, завершается еще один год для рынка сельхозтехники. Каким он был с точки зрения дилерского сообщества?

— Можно сказать, что 2023 год был очень широким по вопросам и глубоким проблематике. Еще в октябре 2022 года «АСХОД» первым начал говорить о том, что рынок переходит в состояние затишья в силу того, что экономическое состояние сельхозпроизводителей оставляет желать лучшего. В целом наши пессимистичные ожидания подтвердились. 2023 год, как и предполагалось, был очень сложным. Однако это не первый масштабный стресс в истории нашей индустрии. Мы все помним и мировой кризис 2008–09 годов, и рост курса валют в 2014-м. Все это мы уже проходили.

Пожалуй, стоит выделить два тренда, действующие сейчас на рынке.

• Первый: завершился процесс ухода западных компаний, а они были носителями определенных правил, стандартов, они формировали ожидания, которые двигали весь рынок сельхозтехники вверх. Сейчас эти стандарты и ожидания находятся в состоянии пассивного инерционного движения вперед.
• Второй: выяснилось, что все, что мы ранее считали локализованным, оказалось вдруг не нашим, и теперь российские производители перестроились с западных компонентов на азиатские, и еще никто не знает, как они будут вести себя в поле в обозримой перспективе.

— А почему, несмотря на довольно длительную риторику об импортозамещении, мы все еще находимся в зависимости от импорта по разным сегментам?

— То, что надо развивать свое производство, причем любое, не только сельскохозяйственное, — достаточно очевидно. Но процесс этот достаточно долгий и многогранный. Не все вопросы можно решить деньгами, к сожалению. Как в той байке: проблемы, решаемые деньгами, называются затратами. В первую очередь нам нужно создать некое «новое состояние отрасли», тягу к инновациям, надо принять вызов, для чего нужны и рабочие руки, и «мозги», и смена ментальности, и пресловутые компоненты, которыми, как мы уже выяснили, никто не занимался. Мы пока застряли в шаблоне обиженных и нуждающихся в поддержке.

— Но в последнее время появляется много новостей о запуске новых заводов, выпуске новых моделей… Недавно Ростсельмаш анонсировал планы запуска производства тракторов в сегментах от 170 до 600 л. с. до 2026 года.

— Действительно, стоит признать, что наконец-то хорошее финансовое состояние российских заводов выразилось в конкретных инвестиционных проектах. Они начали строить цеха, обсуждать формирование новых модельных рядов, анонсировать, что будет выпускаться в будущем.

Но все-таки нам не хватает некоей «дорожной карты» развития российского сельхозмашиностроения. Чтобы те же дилеры могли почитать и узнать, что будет происходить на нашем рынке на горизонте 2–5 лет. Государство, создавая стратегию, должно сформировать и детальный план действий, дать участникам рынка возможность встроить себя в этот план. Тогда дилеры будут чувствовать себя более уверенно.

— Почему в последние годы у российских машиностроителей не было громких премьер, инновационных прорывов?

— Мы в силу отраслевой юности, а может быть, лености научились производить из того, что есть на рынке, хоть какой-то внятный продукт, и даже довольны собой. Есть такое понятие как «культурные коды». Так вот, если говорить философски, то нас очень воодушевляет сама идея подвига, дает веру в то, что нет ничего невозможного: если лететь, то сразу на Плутон! Но как только мы подводим итоги проделанной работы, сразу соглашаемся на малое: от Земли оторвались — уже неплохо.

Когда мы озадачиваемся вопросами инновационности, она должна начинаться с самой идеи продукта. А эта идея должна рождаться в чьих-то головах, может быть маркетологов. Западные компании, к слову, очень тесно работают с потребителями, они создают фокус-группы, проводят опросы, ездят к фермерам, чтобы понять, какой продукт им нужен. У нас же пока нет технологичности на уровне идеи, и нам ее будет не хватать довольно долго. И это не вопрос отсутствия мозгов, Россия всегда была богата на таланты. Пока это просто не стало частью производственной созидательной культуры. Поэтому, признаться честно, я не жду в ближайшие годы прорывных премьер.

— А нужно ли нам полное импортозамещение, или это утопическая идея?

— Я думаю, что во всем нужно понимать меру. Мы считаем, что сейчас нужно в первую очередь учитывать интересы аграриев. Не запрещать все импортное и конкурентное, чтобы появилось свое, а дать возможность сельхозпроизводителям покупать нужные им машины.

Импортозамещение — это вопрос не только количества рабочих рук, но и потребления. У нас нет столько потребителей, чтобы производить все, как, например, в Китае. Даже защищая свой рынок, в каких-то нишах надо наоборот поощрять импорт. Например, это самоходные свеклоуборочные или картофелеуборочные комбайны. Производить их в России просто невыгодно, проще привезти из-за границы эти машины. Причем таким подходом мы поддерживаем не западные компании, а тех, кто производит картофель и сахар.

— С прошлого года на нашем рынке стала появляться техника из экзотических стран — Аргентины, Южной Кореи. Смогут ли эти компании занять определенную нишу?

— Стоит сказать, что стран, где производят хорошую сельхозтехнику, очень мало. А если убрать ныне недружественные, то их можно будет пересчитать по пальцам одной руки. Кроме того, любой продукт, который поставляется на другой рынок, требует кастомизации. Производитель должен понимать, что ему потребуется изменить свою технику, доработать ее, а еще настроить послепродажное обслуживание. Не у всех производителей есть соответствующий опыт. Если компании из Южной Америки и Азии и их партнеры готовы брать на себя все обязательства, то у них есть все шансы занять свое место на нашем рынке. Ведь и ныне всем известные бренды, вроде John Deere, когда-то были компаниями, о которых не слышали российские аграрии.

— Ожидаете ли вы по итогам 2023 года случаев банкротства дилерских компаний?

— Дилеры, в принципе, появляются и исчезают — это естественный процесс. Ежегодно порядка 10–20 компаний прекращают свою работу. Сейчас условия складываются так, что довольно большое число дилеров, а их у нас в стране больше 600, являясь не очень крупными компаниями, начнут сталкиваться с текущими ограничениями. Например, это недостаточный спрос, ведь ключ ко всему — это то, как у аграриев дела. Дилерам и производителям сельхозтехники стоит готовиться к тому, что и 2024-й, и, может быть, даже часть 2025-го будут «спокойными» в плане продаж. Если раньше дилеру хватало продать 10 машин в год, чтобы как-то выжить, то сейчас вопрос, продаст ли он хотя бы три. Плюс средний срок сделки сейчас удлинился с полутора-двух месяцев до шести и даже восьми. Циклы становятся очень длинными, падает оборачиваемость, маржинальность. Такой «идеальный шторм» приводит к тому, что очень легко можно оказаться за «бортом» рынка. Дилеры будут становиться более «всеядными», продавать то, что раньше они, может быть, не хотели продавать. По моей оценке, вплоть до 100 компаний мы можем потерять на горизонте до конца 2024 года.

— Насколько, по вашему мнению, упадет рынок в 2024 году?

— Мы ожидаем, что рынок продолжит падать, но вряд ли сильно. В штуках и деньгах — примерно на 10%. Роста цен на технику мы не ожидаем, ситуация к этому не располагает. Очевидно, с учетом дорогостоящих кредитных ресурсов будет расти роль Росагролизинга. Ну и, разумеется, будет увеличиваться доля отечественных сельхозмашиностроителей, потому что импорт будет дорогим из-за курса валют и утильсбора.