Куда крестьянину девать зерно? В Оренбуржье негде хранить урожай

Осень – время подведения итогов сельскохозяйственного года.  Вопреки прогнозам, в плане урожайности он оказался неплохим: область намолотила более 3,1 миллиона тонн зерновых. Но радости от этого немного.

Рынок зерна в регионе в ступоре, цены ниже себестоимости, некогда высокодоходный подсолнечник аграрии продают с нулевой рентабельностью. Об этом – разговор с председателем Ассоциации крестьянских хозяйств и сельхозкооперативов Оренбургской области Александром ХИЖНЯКОМ.

80 тысяч за тонну солярки!

Анна Мурзина, "АиФ Оренбург": С какими проблемами столкнулись сельхозтоваропроизводители в этом году?

Александр Хижняк: Они те же, что и год, и десять лет назад. Но те, от кого всё зависит, а это исполнительная и законодательная власть, так и не решают вопрос о ликвидации диспаритета цен и отношений. Неравенство по доходам, социальным услугам, уровню развития инфраструктуры между городом и селом сохраняется много лет. За счёт людских ресурсов деревни была проведена индустриализация страны, но тогда в деревне проживало 80% населения страны. Сейчас – около 25%, и большинство – пожилые люди. Дефицит механизаторов и животноводов запредельный. Необходима решительная донастройка аграрной политики в России. Диспаритет цен – это инструмент колониальной политики, политики неравноценного товарообмена и ценообразования.    

В этом году стоимость техники и запасных частей выросла в два раза, дизельное топливо повысилось с 52 тысяч за тонну до 100. Сейчас цена остановилась на 73 тысячах, но никто не объяснил, что же произошло с себестоимостью дизеля. Подорожали удобрения: селитра – с 12 до 25 тысяч, также и фосфорсодержащие. При всём этом закупочные цены на зерно в середине уборки упали в два раза к ценам 2021 года.

Я напомню: пшеница третьего класса в 2021 году стоила 16–17 тысяч за тонну. И даже подсолнечник, на который крестьяне всегда уповали, как на спасение, с 33–36 тысяч за тонну упал до 18–19. И это в зачёте. С фермера на пункте сдачи снимут ещё за сор, влажность и низкую масличность. Так что на руки выйдет примерно по 14 тысяч. А затраты по зерновым и зернобобовым 12–13 тысяч на гектар, по подсолнечнику – более 17 тысяч.

Для одной тонны товарного зерна нужна урожайность 1,2 тонны в бункерном весе. Хватит сегодня фермеру денег от выручки, чтобы перекрыть свои затраты? В большинстве хозяйств нет, и подсолнечник не выручит.

– Мы всегда стремились к высокому урожаю. Мало кто из рядовых оренбуржцев задумывается, что мало вырастить. Надо ещё сохранить и реализовать.

– Область у нас большая. Северо-запад имеет более высокое плодородие почвы и урожайность. Но даже и здесь сегодня сложно, что говорить о востоке, юге и центре?
Положение Оренбуржья усугубляется тем, что мы – закрытый регион. У нас нет рек, чтобы сплавить зерно, дефицит вагонов на железной дороге. Мы зависим от общей ситуации в стране, и нам нужно наращивать мощности переработки, особенно на востоке области. Мы просим правительство области выступить с инициативой, а правительство России – выделить деньги на строительство комбината по переработке твёрдой пшеницы в муку и макаронные изделия, который будет полностью загружен местным сырьём. Напомню, область выращивает 35% твёрдой пшеницы от всего объёма по стране.

Сегодня все элеваторные ёмкости области заполнены, это 2,5 миллиона тонн зерна. Куда девать урожай фермеру? Он вынужден продавать выращенное по цене посредника. Подсолнечником в этом году засеяно более миллиона гектаров, это ещё плюс миллион тонн. В его реализации и размещении те же сложности.

Ловушка из подсолнечника

– Почему так пошло? Такое чувство, что фермеры и государство совсем не обсуждают свою деятельность, хотя должны быть заинтересованы друг в друге.

– Работать необходимо через соглашение сторон. Но ценовая политика постоянно загоняла фермеров в ловушку. Пшеница стоила недорого, а за подсолнечник давали высокую цену. В хорошие годы крестьяне на нём зарабатывали и думали, что нашли спасительный путь.

Но этот путь в никуда. Европа подсолнечника сеет мало, считая, что Россия продаст ей уже готовое масло. Страна сегодня вырабатывает его около 8 миллионов тонн, для собственных нужд нужно в разы меньше. Всё идёт на экспорт. Я понимаю, экспорт нужен, но не такой ценой.

Сегодня многие согласны, что необходимо как можно быстрее переходить от дикого рынка к плановой экономике с учётом себестоимости, рентабельности и т. д. Нам необходим продовольственный заказ от государства по зерну. Без него мы не вернём севооборот на поля, а это главный инструмент сохранности плодородия. Необходима государственная зерновая компания, которая поглотит трейдерский спекулятивный бизнес.

Государству нужно сформулировать экономические основы поведения растениеводства, утвердив в России почвенно-климатические зоны по уровню плодородия. Взяв за основу урожайность, определить регионам коэффициент для расчёта сумм государственной дотации. Есть южные регионы России, есть Сибирь, Урал, Нечерноземье. Но госдотации для всех почти одинаковы, а ведь они призваны выравнивать норму прибыли для развития производства.

В этом году нас очень подвела погода. На востоке области, где за год выпадает 250 мм осадков, с 20 августа по 20 сентября выпало 150 мм! Дождь шёл в период созревания хлеба. И мягкая, и твёрдая пшеница при таком парниковом эффекте проросла в колосе. Качество потерялось, хороших денег крестьянин не получит. За фуражное зерно не дают и четырёх тысяч, а хранить и сушить негде. Государство через свои программы вместе с фермерами должно создавать сушильные центры, и прежде всего – на всех элеваторах. И ещё: по осадкам вводили режим ЧС, но на федеральную помощь могут рассчитывать те, кто застраховал урожай. Наше предложение – для Оренбургской области утвердить пропорцию господдержки по страхованию 90% вместо 50%.

Проект, который не состоялся

– Но ведь были погожие дни, неужели не хватило времени убрать урожай с наименьшими потерями?

– Могли бы больше обмолотить зерна, если бы не было искусственного дефицита дизельного топлива в первой декаде августа и если бы была более высокая энерговооружённость. У нас нагрузка на один комбайн – больше 700 гектаров при норме 250. Чтобы убрать урожай без потерь, его надо убрать за пять, максимум – за семь календарных дней. Об этом говорят и наука, и передовая практика.

Но даже если сегодня обеспечим фермера комбайнами, ему некого сажать за штурвал – дефицит кадров жестокий!

Средняя энерговооружённость на 1 га пашни в России 1,4 л.с, в Канаде и Белоруссии – 5, Германии – 6,4, в США – 8. Учитывая наши просторы, российскому АПК нужно увеличить энерговооружённость в два раза. Но наша промышленность такой объём техники не выпускает, и это одна из причин повышения на неё цен. Какой выход? Нужно создавать сеть машино-технологических станций в райцентрах и городах. МТС предоставит машиноуслуги не только по уборке, севу и вспашке, но и по внесению удобрений, подкормке посевов, защите растений. Сегодня такая техническая возможность есть лишь у трети хозяйств.

Каждый гектар должен получать расчётное количество удобрений, необходимое для сохранения плодородия пашни. Для этого должны быть созданы экономические и технические условия. И прежде всего – цены на удобрения.

Сегодня наиболее развитые хозяйства могут оказывать некоторые машиноуслуги, однако их возможностями мало кто пользуется. Проблема, я считаю, в денежной форме расчёта.

У нас огромная область. Восток начинает уборку на две недели позже, чем юг. При двухсменной работе один комбайн будет стоить двух. Некоторые хозяйства с удовольствием заказали бы такие услуги в МТС, но их нет.

В 2001 году будучи губернатором Алексей Андреевич Чернышев на вырученные от продажи нефтяной компании деньги закупил для области 1100 комбайнов и примерно столько же тракторов и другой техники. Одномоментно было создано 35 МТС во всех районах, и они в течение 8 лет успешно работали. Была допущена, на мой взгляд, одна ошибка. Оплата за услуги, которые предоставляли станции, проводилась в денежном выражении. Нужно было урожаем расплачиваться – тогда у МТС была бы в нём заинтересованность. Сегодня такие МТС заказал Татарстан и восемь регионов России, они успешно работают в Ульяновской и Калужской областях. Оренбуржье по площади – третье поле в России, но у нас их нет.

Ниже рентабельности 25% сельхозтоваропроизводителям работать и развиваться нельзя. Как можно развиваться на кредиты под 17% годовых?

В стране производится 80 миллионов тонн дизеля в год, на собственное сельское хозяйство нам требуется всего 4,8. А его продают по 73 тысячи за тонну собственным крестьянам.

– Откуда возьмётся техника в МТС и как всё-таки распоряжаться урожаем?

– Для обеспечения техникой одной мини-МТС необходимо около 170 млн рублей. Ни один фермер не потянет такие расходы. Государство должно участвовать в этом. А МТС, работая и получая за услуги, должна с государством расплачиваться зерном. Такие вопросы решаются только на федеральном уровне.

Надо убирать спекулятивную прослойку трейдеров, которые покупают за 7 тысяч тонну зерна, а продают за 13. Столько денег мимо бюджета и кармана крестьянина уходит. В идеале необходима эффективная российская зерновая компания с филиалами в регионах. Она есть, и закупает у крестьян 1 миллион тонн зерна в год при 150 миллионах валового. А должна закупать 65–70 миллионов, только тогда цены сдвинутся.