Агросектор снова переписали. Какие тенденции выявила сельскохозяйственная микроперепись

В России сокращается число сельхозпроизводителей, преимущественно из бизнеса выходят малые предприятия и фермеры, показала сельскохозяйственная микроперепись, проведенная Росстатом. По всей видимости, эта тенденция, равно как и укрупнение оставшихся игроков, продолжится. Крупным компаниям проще получить доступ к ресурсам и господдержке, однако и небольшие предприятия могут быть эффективными

Росстат обнародовал итоги первой в стране сельскохозяйственной микропереписи, проведенной в 2021 году. Участие в ней приняло около 17 млн агропроизводителей — сельскохозяйственных организаций, крестьянских (фермерских) хозяйств, индивидуальных предпринимателей и личных подсобных хозяйств. Среди задач сельхозпереписи — получить важные сведения о векторах изменения агросектора и предоставить их органам власти для принятия оперативных решений по взаимодействию с отраслью. В конце ноября 2022 года заместитель руководителя Росстата Игорь Васильев отмечал высокие темпы изменений в агросекторе страны, а проведение микропереписей, по его словам, позволяет точнее оценить ресурсную базу и потенциал сельского хозяйства и проследить динамику его развития. Среди основных тенденций, которые показала перепись, — сокращение числа сельхозпроизводителей, но вместе с тем рост их бизнеса. 

Игроков меньше, бизнес крупнее

Согласно результатам микропереписи, за пять лет — по сравнению с результатами Всероссийской сельхозпереписи 2016 года — число сельхозорганизаций в России сократилось на 14 %: с 36 тыс. до 31,1 тыс., число КФХ снизилось на 27 % (100,1 тыс. против 136,7 тыс.), индивидуальных предпринимателей стало более чем вдвое меньше (18,2 тыс. против 38 тыс. в 2016 году). Однако при этом статведомство отметило укрупнение предприятий. Так, посевная площадь у сельхозорганизаций в среднем увеличилась с 2,53 тыс. га до 2,75 тыс. га, у КФХ и ИП — с 282,5 га до 367,7 га. 

Число сельхозпроизводителей сократилось по всем категориям, исключением стали сельхозорганизации, не относящиеся к малым предприятиям, которых стало больше — 10,4 тыс., тогда как в 2016-м было 7,6 тыс. Эта тенденция устойчива по данным всех трех сельхозпереписей, обращает внимание д. э. н., профессор, главный научный сотрудник Центра агропродовольственной политики РАНХиГС Василий Узун. «Данные микропереписи 2021 года свидетельствуют о том, что сокращение продолжится, так как примерно четверть сельхозорганизаций, пятая часть КФХ и 30 % ЛПХ не вели сельскохозяйственное производство в 2021 году», — отмечает он. 

Выходили из бизнеса менее конкурентные сельхозпроизводители, говорит Узун. По его мнению, поскольку государство поддерживало отдельные «избранные» сельхозорганизации и КФХ, тем самым оно способствовало вытеснению с рынка других производителей. «По данным переписи, 83 % сельхозорганизаций и 89 % КФХ в 2020 году не получали кредиты, около 60 % сельхозорганизаций и 75 % КФХ не имели доступа к субсидиям», — подчеркивает он. 

Крупным предприятиям проще диверсифицировать производство, получить доступ к кредитным ресурсам и страховым механизмам, так что тенденция выхода из агробизнеса одних игроков и расширения других продолжится, считает представитель «Центра Агроаналитики» при Минсельхозе. 

Старший партнер, исполнительный директор группы «Деловой Профиль» Ксения Архипова называет несколько причин, которые привели к сокращению численности сельскохозяйственных предприятий. Во-первых, сказалась жесткая ценовая конкуренция с крупными агрохолдингами в условиях низкой покупательской способности населения и череды экономических кризисов последних лет, которую мелкие фермерские хозяйства не выдерживают. Во-вторых, на это влияло сокращение каналов продаж сельхозпродукции мелких производителей из-за того, что крупные агрохолдинги развивают полный цикл производства, переработки сельхозпродукции и ее сбыта в розницу или на экспорт. В-третьих, более высокая себестоимость фермерского производства, тогда как крупным компаниям доступны скидки за опт при приобретении сырья, материалов, ГСМ и др. 

Архипова также отмечает неравный доступ участников агрорынка к господдержке. Наряду с формами господдержки, доступными КФХ (субсидии на приобретение племенного скота, элитных семян, компенсации части затрат на покупку удобрений и пр.), крупным агрохолдингам также предоставляются механизмы государственного стимулирования инвестиций в аграрные проекты (СПИК, СЗПК и пр.), льготные беззалоговые кредиты, государственные гарантии. При этом небольшим хозяйствам становятся недоступны кредиты, когда банки повышают требования к обеспечению, зачастую требуя залог. «Изменить тенденцию будет возможно только в условиях роста реальных располагаемых доходов населения, готового платить справедливую цену за более качественную и экологичную фермерскую продукцию», — считает эксперт.

Общая стоимость проведения Всероссийской сельхозпереписи 2016 года оценивалась в 13 млрд руб., микропереписи 2021-го — около 4,1 млрд руб.

«Факт укрупнения бизнеса говорит о том, что нам надо увеличивать сумму поддержки для одного участника рынка», — сказала первый замминистра сельского хозяйства Оксана Лут в ходе пресс-конференции, посвященной результатам микропереписи в конце ноября 2022 года. Сейчас меры поддержки рассчитаны на старт для малого бизнеса, но также необходимо поддерживать эффективно работающие малые предприятия, чтобы они становились еще более устойчивыми, отметила Лут. 

Аграрное производство не должно и не может быть таким крупным, как промышленное, уверена начальник Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Дарья Снитко. «Многообразие природных условий делает масштабирование многих аграрных технологий, задач менеджмента, стратегий продаж в гигантском хозяйстве неэффективными, — комментирует она. — Да попросту держать под контролем производство, удаленные точки которого в нескольких часах езды друг от друга, например, для главного агронома — непростая задача». В мире крупнейшие растениеводческие компании гораздо мельче, чем в нашей стране. Так, согласно рейтингу консалтинговой компании BEFL, в 2022 году в России семь компаний контролировали по более чем 0,5 млн га сельхозземель. В рейтинге владельцев земли (всех типов назначения, а не только сельскохозяйственных) в США семь семей (не компаний) контролируют более чем по 0,5 млн га. Крупнейшие международные игроки агросектора — Cargill, Bunge, Olam, Danone, WH Group — почти не владеют землями, а занимаются переработкой, готовой продукцией, трейдингом, логистикой, продолжает Снитко. Основная же масса аграрного мира — средние и мелкие компании и фермеры. «Так что, полагаю, что укрупнение характерно для активной стадии развития российского агросектора и будет замедляться», — говорит она. 

За последние пять лет земельный банк концерна «Покровский» вырос более чем на 50 тыс. га: со 190 тыс. га в 2016-м до 242 тыс. га в 2022-м. «Расширение земельного банка — один из приоритетов нашей инвестиционной стратегии, однако в первую очередь мы нацелены на достижение качественного, а не количественного роста, — рассказывает управляющий агробизнесом ГК «Концерн “Покровский”» Станислав Кашуба. — Все агропромышленные активы группы консолидированы в Краснодарском крае, где, кроме выращивания сельхозкультур, концерн занимается их хранением и переработкой. Это позволяет нам оптимизировать затраты на логистику и управление, не распыляя ресурсы на другие регионы».

ГК «Продимекс», по словам ее гендиректора Виктора Алексахина, идет по собственному пути и в рамках стратегии развития решает встающие перед ней задачи. «Если говорить об изменениях земельного банка, то в 2016 году у нас под контролем находилось 740 тыс. га, а сегодня эта цифра превышает 900 тыс. га, что показывает прирост около 20 %», — сравнивает он. Это результат приобретения исключительно крупных компаний, поэтому стратегия агрохолдинга не повлияла на процесс сокращения предприятий КФХ и ИП, уточняет он. 

Без малых предприятий не обойтись

Если за пять лет число КФХ в стране сократилось на 32 %, то по сравнению с переписью 2006 года — на 58 %, отмечает в своей статье вице-президент Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельхозкооперативов (АККОР) Ольга Башмачникова (материал опубликован на сайте объединения). По ее мнению, это результат нескольких составляющих: перехода фермеров в ЛПХ для снижения административной нагрузки, старения глав хозяйств, а также закрытия бизнеса в связи с нерентабельностью.

Согласно результатам переписи, 60 % существующих фермерских хозяйств распоряжаются земельным участком, не превышающим 500 га. По мнению Башмачниковой, именно эта категория производителей является наиболее уязвимой, поскольку имеет меньший запас финансовой прочности, чем у более крупных предприятий. И именно этот сегмент подпадает под ежегодное сокращение и больше всего нуждается в особом подходе со стороны государства: в консультационной поддержке, субсидиях, льготных заемных ресурсах, содействии в вопросах хранения и сбыта, уверена она. «Развитие более крепких хозяйств — это, безусловно, позитивный фактор. Однако сказать, что процесс убыли малых хозяйств естественный и его не стоит регулировать, будет неправильно. Небольшие фермы могут быть успешными, оставаясь в заданном объеме производства, или иметь тенденцию к расширению и укрупнению, однако для этого их нужно вывести в зону стабильной доходности, помочь решить существующие проблемы — то есть ими нужно скрупулезно заниматься», — подчеркивает вице-президент АККОР. 

КФХ должны развиваться, так как именно они обеспечивают работой жителей сельских поселений и способствуют их развитию, соглашается Архипова. В развитых странах на небольшие фермерские хозяйства приходится до 80 % производства продовольствия, что достигается благодаря развитию централизованных каналов сбыта фермерской продукции. В России фермерские хозяйства формируют чуть более 15 % валового сельскохозяйственного производства, а к 2030 году их долю планируется довести до 30 %, сравнивает она.

Сейчас, безусловно, крупные предприятия являются драйверами отрасли, но развитие малого бизнеса также остается важным фактором, говорит представитель «Центра Агроаналитики». В этой части существуют многочисленные меры государственной поддержки, к которым имеют доступ все категории организаций АПК: крупный, средний и малый бизнес, а с 2023 года появляются инструменты еще и для хозяйств населения. «В частности, в рамках нового федерального проекта по развитию овощеводства и картофелеводства на федеральном уровне предусматриваются субсидии в том числе для личных подсобных хозяйств, которые традиционно производят большую часть овощей и картофеля», — напоминает «Центр Агроаналитики».

Перепись показала, что развивается и крупный, и малый бизнес, отмечает Василий Узун. При этом малый бизнес является преобладающим в растениеводстве, а крупный — в животноводстве. В 2016 году общая площадь сельхозугодий у крупных (44,7 млн га) и малых сельхозорганизаций (43,5 млн га), а также КФХ и ИП (39,6 млн га) была примерно одинаковой, но рост бизнеса был ассиметричным. 

По посевным площадям в 2021 году малый бизнес явно опережал крупный (в сумме 51 млн га против 28,4 млн га), за исключением сахарной свеклы (193 тыс. га у малых сельхозорганизаций, КФХ и ИП и 819 тыс. га у крупных и средних сельхозорганизаций) и сои (1,4 млн га против почти 1,6 млн га). По остальным агрокультурам доля малого бизнеса в посевах значительно выше, чем крупного, особенно по гречихе (806 тыс. га против 169 тыс. га), овощам (407 тыс. га против 51 тыс. га), картофелю (744 тыс. га против 79 тыс. га), анализирует Узун. «В период между двумя переписями преимущество малого бизнеса по большинству агрокультур нарастало», — говорит он. 

В животноводстве крупный бизнес сосредоточил у себя основное поголовье свиней (23,4 млн голов в 2021-м) и птицы (430 млн), а малый — молочного (8,3 млн) и мясного КРС (3,2 млн), а также овец и коз (20 млн). «Но по всем рассматриваемым видам сельхозживотных и птицы доля малого бизнеса в период между переписями снижалась. Особенно резкий спад наблюдался в свиноводстве (с 24 до 13 %) и мясном скотоводстве (с 76 до 71 %)», — добавляет Узун. 

За счет диверсификации производства крупные агрохолдинги более устойчивы и финансово стабильны, комментирует Станислав Кашуба. «Например, в основе севооборота концерна — зерновой клин, на посевы пшеницы и ячменя мы ежегодно отводим не менее 50 % пашни, а если считать с кукурузой — то почти 60 %. Однако, кроме зерновых, мы выращиваем сахарную свеклу для своих заводов — более 1,5 млн т, а также подсолнечник, рапс, сою, горох и другие нишевые культуры, — перечисляет он. — Они более маржинальны и позволяют нам компенсировать потери по зерну в том случае, если цена на него падает. Небольшие фермерские хозяйства, которые сосредоточены на выращивании монокультур, в гораздо большей степени зависят от конъюнктуры рынка и поддержки государства». 

Интерес к техническим культурам всё выше

По данным микропереписи, увеличился интерес аграриев к выращиванию технических культур — как в сельхозорганизациях (доля технических культур в севообороте увеличилась с 17,4% в 2016 году до 22,8% в 2021-м), так и в КФХ (рост с 18,4 до 22,6%). В ЛПХ сократились площади под картофелем (c 40% в севообороте до 30,7%), но выросла доля производства зерновых и зернобобовых с 20,2 до 29,2%. «Сейчас бизнесу предпочтительнее заниматься простыми сельхозкультурами: зерновыми и масличными, на которые тратится меньше ресурсов и трудовых затрат», — говорила Оксана Лут на пресс-конференции, посвященной микропереписи.

При этом, согласно исследованию РАНХиГС, еще три года назад доля агрохолдингов была преобладающей в производстве мяса птицы (61,5 % всех хозяйств), свинины (59,3 %), сахарной свеклы (59,4 %). Однако в производстве овощей и картофеля их доля очень незначительна — всего 2,9-3,7 %, а также относительно мала в производстве говядины — 12,2 %, молока — 14,4 %, зерна и подсолнечника — 22 %, приводит данные Кашуба. «Для органичного развития сельского хозяйства и обеспечения продовольственной безопасности страны важен баланс между крупными сельхозпроизводителями и небольшими фермерскими и подсобными хозяйствами», — делает вывод он.  

Присутствие сельхозпредприятий разного масштаба, безусловно, важно для развития аграрного сектора, соглашается Алексахин: у них разные цели, они решают разные задачи и производят разные агрокультуры. Кроме того, есть различия с точки зрения потребителей их продукции, отмечает топ-менеджер.

Земля должна работать

По результатам микропереписи Росстат отметил положительную динамику эффективности использования сельхозземель: сельхозорганизации стали использовать 91 % своих угодий (89 % в 2016-м), КФХ — 94 % (92 %). Архипова считает, что данные о том, что сельхозорганизации не используют 9 % земель, а КФХ — всего 6 %, не отражают картины в регионах. Если вблизи городов или на юге России процент использования сельскохозяйственных земель очень высок и культура земледелия на таких участках развита, то на территориально удаленных от крупных населенных пунктов землях, а также на участках с низким уровнем плодородия почв этот процент может быть намного меньше.

Среди причин увеличения эффективности использования земель эксперт также выделяет уменьшение общей площади сельхозугодий в сельхозорганизациях с 90,2 млн га в 2016 году до 77,9 млн га в 2021-м. «Вовлечению в оборот земель также поспособствовали административные меры: срок неиспользования участка для сельскохозяйственного производства в 2016 году был сокращен с пяти лет до трех», — напомнила она. 

По оценке Дарьи Снитко, даже визуально в России необрабатываемых заброшенных земель за прошедшие пять лет стало существенно меньше. «Это во многом связано с регулированием, так как за неиспользование земель есть административные штрафы и прочие меры. Во многих регионах также активно развивается молочное животноводство, и восстановление пастбищных и луговых угодий особенно заметно», — поясняет она. В период 2016—2021 годов была неплохая экономика, и цены на зерно были привлекательными для производителей, это в том числе способствовало вовлечению земель в оборот, обращает внимание Алексахин.

Рекордные урожаи, которые мы наблюдаем в последние годы, были бы невозможны без расширения посевных площадей, ведь, несмотря на увеличение урожайности агрокультур, должны соблюдаться севообороты, говорит представитель «Центра Агроаналитики». Кроме того, строятся новые фермы, свиноводческие комплексы и т. п. — это требует наращивания производства кормов. «Развитие мелиорации, стимулирование применения современных технологий, агрохимии, в том числе благодаря федеральным и региональным мерам поддержки, в целом сопровождаются повышением культуры земледелия, — оценивает представитель центра. — С 2022 года реализуется отдельная государственная программа “Земля”, которая предусматривает комплекс мероприятий по вводу в оборот новых сельхозземель, их защите от выбытия, а также значительное обновление мелиоративных сооружений. Позитивная динамика по вовлечению земель в оборот, безусловно, сохранится».

Микроперепись показала, что процесс вывода сельхозугодий из оборота продолжается, констатирует Василий Узун. Площадь закрепленных за сельхозпроизводителями земель за 2016-2021 годы сократилась более чем на 12 млн га. Особенно высокими темпами уменьшалась площадь сельхозугодий в сельхозорганизациях и ЛПХ, тогда как в КФХ она увеличилась на 2 млн га. «В России имеется 222 млн га сельхозугодий. Переписчики нашли в сельхозорганизациях, КФХ и ЛПХ (сельских) только 129,3 млн га. За некоммерческими товариществами граждан закреплено еще около 0,9 млн га (в переписи нет данных о том, какая часть из них — сельхозугодья), за ЛПХ граждан, проживающих в несельских населенных пунктах, — 0,6 млн га (согласно переписи 2016 года), — приводит данные он. — Перепись не дала ответа на вопрос, за кем закреплены остальные 91 млн га и используются ли они в сельскохозяйственных целях. Если используются, то почему не учтены в переписи? Скорее всего, не используются».

Однако даже та площадь, владельцы которой выявлены, использовалась не в полной мере, продолжает Узун. Из 129,3 млн га земель сельхозорганизации, КФХ и ЛПХ использовали только 110,2, то есть 19,1 млн га закрепленных за ними сельхозугодий не использовались. «С учетом этой площади в 2021 году неиспользуемых сельхозугодий в стране было около 110 млн га, или половина их общей площади», — подсчитывает он и добавляет, что по результатам Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 года площадь неиспользуемых сельхозугодий была равна 94 млн га. Несмотря на сокращение площади используемых сельхозугодий, сельское хозяйство между двумя переписями быстро росло. Это произошло благодаря повышению отдачи тех земель, которые фактически использовались. «На этих землях резко увеличилась урожайность, была изменена структура посевов, повысился объем внесения удобрений, улучшилась технология», — перечисляет Узун. 

За прошедшие пять лет хозяйства концерна «Покровский» планомерно наращивали урожайность агрокультур, совершенствовали технологии земледелия и повышали эффективность работы на каждом гектаре пашни, говорит Кашуба. «Мы уделяем огромное внимание эффективности обработки сельхозугодий и не только внедряем передовые технологии земледелия, но и заботимся о сохранении и восстановлении плодородия пахотных земель, — рассказывает он. — Ежегодно мы инвестируем часть прибыли в развитие и модернизацию средств производства, внедрение современных агротехнологий, тестируем на своих полях новые научные разработки». Это позволяет без ущерба для почвы получать максимальную прибыль с каждого гектара и занимать лидирующие позиции в отрасли по урожайности, доволен топ-менеджер. 

«Земля — это наше национальное богатство, в России 50 % черноземов, это самые плодородные почвы, — продолжает Кашуба. — При этом количество пахотной земли в мире не растет, а в некоторых странах даже сокращается». По данным FAO, с 2000 по 2019 год доля земли, предназначенной для растениеводства, в США сократилась на 11 %, в Канаде — на 6 %, в Польше — на 26 %, в России — на 1 %. Кроме того, согласно новой Госпрограмме вовлечения сельхозземель, в 2022—2031 годах планируется вернуть в оборот более 13 млн га пашни, напоминает он. По его словам, сейчас и государство, и сами сельхозпроизводители хорошо понимают: земля — это деньги, поэтому каждый гектар пашни должен работать. 

Не все перемены видны в статистике

Хотя сельскохозяйственная перепись показывает динамику в основных секторах сельского хозяйства, все-таки она не отражает все изменения, происходящие в секторе. В период 2016—2021 годов в сельское хозяйство были вложены огромные деньги. Имея доступ к современным мировым достижениям, бизнес использовал лучшие мировые сорта агрокультур, породы племенного скота и птицы, кормовые добавки и средства защиты растений, сельхозтехнику и провел техническую и технологическую модернизацию отрасли, рассказывает Василий Узун. Это позволило повысить конкурентоспособность российских производителей на внутреннем рынке и выйти на внешние. Аграрный бюджет стал профицитным, отчисления в федеральный бюджет, особенно после введения экспортных пошлин, превысили получаемые из него субсидии. «Агросектор обеспечил положительное экспортно-импортное сальдо, стал важным источником валютных поступлений», — акцентирует Узун.

Сделав ставку на самообеспечение и развитие собственного сельскохозяйственного производства, Россия всего за несколько лет смогла увеличить урожаи и вырваться в лидеры по экспорту зерновых, говорит Станислав Кашуба. Причем поставки ориентируются не на отдельные страны, а на целые регионы и континенты — страны Персидского залива и Ближнего Востока, Азии, Африки, Латинской Америки, где Россия планомерно отвоевывает рынок у мировых сельскохозяйственных гигантов. «Изменения, которые произошли в отрасли в последнее десятилетие, будут оказывать влияние на агробизнес в еще очень длительной перспективе, — уверен он. — При этом решающее значение в условиях резкого ограничения внешних инвестиционных источников будет иметь поддержка со стороны государства, в том числе по программам импортозамещения, развития отечественной селекции и генетики, снижения регуляторной нагрузки на бизнес». 

Если сравнить с периодом 2008-2016 годов, то последующие пять лет были скорее периодом инерционного роста агросектора, хотя 2018-й вошел в историю как рекордный по инвестициям в новые мощности, рассуждает Дарья Снитко. «Этот период во многом определялся разворотом госполитики в сторону поддержки экспорта, что также дало результаты — Россия два года подряд является нетто-экспортером продовольствия», — добавляет она.

К числу неблагоприятных изменений агросектора за 2016-2021 годы Ксения Архипова относит сокращение поголовья КРС в личных подсобных хозяйствах на 23 % и свиней — на 46 %. Среди причин — снижение численности сельского населения, отсутствие доступных кормов, засухи последних лет, различные болезни, ставшие причиной вынужденных забоев, и др.

Новые вызовы меняют отрасль

Поскольку сектор АПК обеспечивает продовольственную безопасность страны, в перспективе, вероятно, мы увидим увеличение вовлеченности государства в этом сегменте за счет как развития различных мер господдержки, так и регулирования отрасли. С операционной точки зрения сельхозпроизводители могут усиливать фокус на повышении производительности и эффективности за счет автоматизации и использования информационных технологий, считает аналитик ФГ «Финам» Анна Буйлакова.

На развитие отрасли продолжат влиять геополитика и динамика курса национальной валюты, которые формируют экспортный потенциал сектора. Ограничение экспортных операций отрицательно скажется на возможности компаний извлекать выгоду от зарубежных рынков, в то время как расширение внешней торговли может усилить интерес игроков АПК к развитию производства, говорит она. Кроме того, на АПК повлияет степень успешности мероприятий по развитию внутренних компетенций в селекции и генетике, импортозамещению сельхозтехники и комплектующих, добавляет Буйлакова.

В последние годы сельхозтоваропроизводители сталкивались с рядом существенных потрясений в агросекторе: пандемия коронавирусной инфекции и, как следствие, логистические ограничения, ценовое ралли на рынках зерновых и масличных, существенное удорожание средств производства, в первую очередь — минеральных удобрений, перечисляет представитель «Центра Агроаналитики». Однако сейчас ключевыми вызовами, с которыми сталкиваются отечественные производители и экспортеры продукции АПК, являются ограничения, вызванные санкционным давлением со стороны недружественных стран. В новых экономических и политических условиях бизнес и государство должны совместно решать ключевые задачи по достижению продовольственной безопасности, импортозамещению и наращиванию экспорта продукции АПК, подчеркивает представитель центра.

Из наиболее важных положительных изменений она выделяет реформу агрострахования с господдержкой, которая предусматривает расширение перечня рисков (страхование от ЧС), увеличение объема страхового покрытия (70 % страховой стоимости запланированного урожая по мультирисковой программе страхования и в размере прямых материальных расходов на возделывание при страховании от ЧС), повышение порога субсидирования. 

В стратегии «Продимекса» в прошедшие пять лет не было серьезных изменений: агрохолдинг работал в целом над повышением эффективности, развивал и совершенствовал свою цифровую экосистему. «На сегодня мы довольны своими показателями и уверены, что хороших результатов возможно достичь исключительно благодаря четко продуманной стратегии и фокусу на выбранном векторе», — комментирует Алексахин.

Аналитики традиционно склонны относиться к данным Росстата с долей скепсиса, также ценность собранных данных отчасти снижает существенный временной лаг между сбором и публикацией показателей. Тем не менее они признают необходимость проведения переписи в сельском хозяйстве. «Конечно, существенный временной интервал при публикации данных снижает возможности их использования аналитиками, но исследования подобного масштаба вряд ли можно провести и обработать намного быстрее, — рассуждает представитель «Центра Агроаналитики». — А результаты переписи позволяют работать с показателями и детализацией, которые недоступны в рамках текущих статистических наблюдений. Можно уточнять и корректировать модели прогнозирования и т. п.». 

Подобная перепись позволяет получить детальную картину о состоянии сельского хозяйства, об обеспеченности материальными и трудовыми ресурсами и включает даже те данные, которых в регулярной официальной статистике нет, отмечает Архипова. Благодаря переписи у Росстата есть возможность скорректировать официальную статистику, которая часто содержит ошибки или неполную информацию, можно сопоставить результаты переписи с данными других министерств и ведомств во избежание разногласий. «Хотя неясно, насколько верны результаты переписи об использовании земель, так как введенный мораторий на проведение проверок малого и среднего бизнеса не позволяет их уточнить», — отмечает она. Что касается длительности обработки данных, то итоги переписи и не должны содержать оперативной информации, их следует изучать в динамике для выявления средне- и долгосрочных трендов, разработки и редактирования программ развития, добавляет эксперт.

Переписи помогли получить характеристику основных производителей сельскохозяйственной продукции в стране, объяснить структурные изменения в отрасли, внести очень существенные изменения в динамические ряды показателей по производству продукции отдельных категорий производителей, перечисляет Василий Узун. Так, благодаря анализу данных переписей были выявлены искажения в показателях развития ЛПХ, внесены изменения в методики оценки объемов производства продукции в этом секторе. Кроме того, благодаря данным переписи чиновники и исследователи смогли лучше понять проблему заброшенных земель.

Переписи обязательно нужны: это стандартный инструмент статистического исследования аграрной отрасли в мире, и проходят они во многих странах, в том числе не очень богатых, резюмирует Дарья Снитко. «Для аналитика всегда: чем больше данных — тем лучше. Что касается задержки публикации, то, разумеется, хотелось бы оперативности, но это общая проблема для исследований такого рода, — говорит она. — Если и высказывать пожелания к изменениям, то уж скорее в части методологии и формирования выборки для проведения опросов, в ряде сельскохозяйственных регионов хотелось бы видеть большую плотность информации, например в разрезе муниципальных образований».